— Марина, могу я с вами поговорить? Вы меня помните? Я Татьяна.
— Конечно, помню, — натянуто улыбнулась девушка, с еще большим недоумением посматривая на меня.
— Может быть, вы сядете в машину? Я вас подвезу, это очень важно.
— О Германе Вадимовиче, что ли? — проявила понятливость Марина.
Я не стала ее разубеждать. Кивнула и приоткрыла дверцу машины. Девушка, поколебавшись мгновение, все же подошла и грациозно опустилась на сиденье. Я тронулась с места и призналась:
— Знаете, я, наверное, ввела вас в заблуждение. Я хотела побеседовать об Андрее Перцевом.
— Но откуда… — начала было девушка, но быстро поправилась: — В смысле, кто это такой? — и в ее синих глазах появился неконтролируемый страх.
— Это заведующий отделом НИИ ЭКТ, — пояснила я с небрежной улыбкой. — Я в курсе, что вы были знакомы, но не собираюсь делиться ни с кем своими данными. Если, конечно, мы с вами пообщаемся, — слегка припугнула я девицу.
— Но зачем…
— Понимаете, Марина, если я сообщу милиции, что вы с Андреем расстались незадолго до его гибели, у них возникнут законные подозрения, — продолжила я психологическое давление.
И Марина сдалась, поежившись:
— Спрашивайте, я постараюсь ответить.
В итоге, после этой беседы я узнала, что действительно чертежи последней разработки НИИ Перцевой передал Мародерскому через Марину, свою бывшую любовницу, с которой поддерживал дружеские отношения. Та, разумеется, получила причитавшийся процент и осталась довольна. Мародерский был счастлив, не говоря уж о Перцевом, чей счет пополнился весьма крупной суммой.
— А вы знаете, что это подсудное дело? — осведомилась я ласково. Марина вспыхнула и пожала плечами, я же продолжила свою мысль: — Марина, я бы не хотела, чтобы о нашем разговоре кто-либо знал.
— Мне это надо? — отчаянно вскинулась девушка, а я удовлетворенно кивнула и спросила:
— Вы не знаете, была ли у Андрея другая квартира, кроме той, в которой он жил постоянно? Может быть, он вас возил куда-нибудь?
— Не знаю, — опустошенно выдохнула Марина.
— А его друзья?
— Я лично знакома только с одним, с Димкой Плешканевым. И то случайно. Андрей не афишировал своих связей и дружеских отношений.
— А где мне его найти?
— Ну, он держит торговые точки в «Областном рынке». Там, на втором этаже, его продавщицы торгуют джинсами и обувью, — сообщила Марина. И добавила: — Я там с ним и познакомилась, когда пошли с Андреем мне за сапогами.
Я кивнула, удовлетворенная беседой, довезла Марину до ее дома, и мы распрощались.
Посмотрев на часы, я отправилась к «Областному рынку». Так у нас называется вещевой базар, занявший ранее принадлежавшее заводу по выработке стекла здание. Он работает дольше всех остальных вещевых рынков — аж до восьми вечера, поэтому и пользуется спросом, несмотря на несколько завышенные цены. Замечательное местечко, я тоже его иногда посещаю. Там можно найти неплохие вещички, но очень редко. В основном, как и везде, продается жуткий ширпотреб. Но, вообще-то, я предпочитаю бутики. Потому как уверена — одежда процентов на пятьдесят делает женщину женщиной.
Моя «девяточка» уверенно лавировала среди потока машин — время для поездок я выбрала не самое удачное, час пик. Поэтому продвигалась вперед с поистине черепашьей скоростью. И думала о мерзости человеческой личности.
Вот Перцевой… Чтобы получить кучку денег, он испортил жизнь многим людям, включая родную милицию и секретаршу Светку, вовсе бедную страдалицу. Интересно, сколько же он получил за продажу своего проекта? Кстати, не совсем и своего, сколько народу над ним трудилось… С его стороны такой поступок — безусловное свинство. Кстати, инсценировка на пикнике — не меньшее свинство. Засадить бы его за решетку «за убийство самого себя»… вот забавно получится!
Глава 6
Старое обшарпанное здание, этажей в пять-семь, встретило меня тусклыми, лет сто немытыми окнами и аляповатой красно-желто-синей вывеской, оповещавшей весь свет о том, что здесь располагается «Рынок „Областной“», в котором «вы можете одеться, как „от кутюр“.»
Старо предание…
С трудом втиснув машину в плотный ряд всевозможных средств передвижения, от старенького «Запорожца» до «Мерседеса» последней модели и грузовика, я щелкнула сигнализацией и вошла в тяжелые узкие двери рынка. Здесь стоял гомон народа — все торговались. В дальнем ряду какая-то дебелая девица, не стесняясь остального населения, кокетливо примеряла блузку, демонстрируя далеко не белоснежный бюстгальтер. Вокруг нее собралась толпа, состоящая в большинстве своем из мужчин кавказских национальностей, и с десяток пар маслянисто-черных глаз ласкало обнаженную спину девицы, которая этим лишь наслаждалась.
Я сдержанно улыбнулась, выбрала наиболее свободную дорожку сквозь торговые ряды и стремительно прошла к лестнице, ведущей на второй этаж. При этом продавцы, силясь перекричать друг друга и создавая нешуточный гвалт, наперебой предлагали мне джинсы, туфли, кофточки и костюмы. Одна наиболее решительная дама даже выскочила из-за прилавка, сжимая в ладонях костюм цвета детской неожиданности со сверкающей стразовой молнией на пиджаке, и попыталась убедить меня в том, что вещь эта прямо-таки создана для моей неотразимой фигурки. Я не без труда обошла крупное тело ретивой продавщицы, с ужасом отвернувшись от безвкусного костюма.
Ступив на лестницу, я испытала нешуточное облегчение и мигом взлетела на второй этаж. Прошлась по рядам.
К счастью, джинсами торговали всего три точки, и с пяток — обувью и джинсами вместе. Остальные предпочитали приевшиеся костюмы, шифоновые юбочки в псевдоромантическом стиле и куртки из кожзаменителя, нагло выдаваемого за «натуральную телячью кожу».
Я направилась к одной из продавщиц, и та с надеждой уставилась на меня своими отупевшими от целого дня стояния за прилавком глазами, как бы невзначай поглаживая носок омерзительного ботинка из коричневой с подпалинами кожи.
— Простите, вы случайно не знаете Дмитрия Плешканева? — поинтересовалась я у нее, невольно разочаровывая.
Женщина воззрилась на меня, как на призрак, и подозрительно спросила:
— А зачем вам Дмитрий Сергеевич?
— Надо поговорить! — властно заявила я. И добавила: — Я из милиции.
— Ваши документы? — как-то сразу обретая живость, наверное, это было одно из редких выпавших на ее долю приключений, потребовала продавщица. Ботинок был немедленно забыт и с громким стуком плюхнулся на пол.
Я продемонстрировала красные «корочки», отчаянно просроченные, но в остальном настоящие. Документы сохранились у меня со времени работы в прокуратуре и частенько мне нешуточно помогали — наши «законопослушные» граждане до сих пор нервничают при виде их пролетарского цвета и орла на обложке.
