— Такое ощущение, что я в саваннах, по которым разгуливает жираф, — кашлянув, изрекла я.
«Жираф» фыркнул, достал какой-то лист бумаги и положил его передо мной, сурово предупредив, что «я ничего не видела, он мне ничего не показывал». Я держала перед собой «Протокол вскрытия гр. Елисеева Виктора Андреевича», в котором сообщалось, что покойник страдал «гипертрофической кардиомиопатией» и «спленомегалией». Выбравшись из дебрей медицински-устрашающих терминов, я поняла, что причиной этого безобразия было «острое отравление наркосодержащим веществом».
Певец помер от того, что чуть-чуть побольше, чем следовало, увлекся наркотиками.
— Ну и что? — вернула я сей замечательный лист владельцу. — Я тут при чем?
— Понимаешь, Тань, мне кажется, что он сделал это не сам. Ему помогли.
— Я его не убивала, — призналась я, — не спорю, были у меня такие мысли, когда он уж больно часто ныл по радио, но я, честное слово, этого не делала. Хотя алиби у меня нет.
— Тань, — вздохнул Андрей просяще, — ты серьезной можешь быть? А?
— Я сама серьезность, — кивнула я, — излагай свои проблемы.
— Я вляпался, и вытащить можешь только ты, — сообщил он.
— То есть это ты с ним расправился, — понимающе протянула я, — если тебе нужно алиби, я пожертвую девичьей честью — скажу, что ты был со мной в это время. Чего не сделаешь для старого друга…
— Таня! — закричал он. — Я же просил тебя побыть серьезной!
— Я изо всех сил стараюсь. Просто не могу понять — ну обкололся один из гостей фестиваля, и что? Нет, я понимаю — решили выпендриться, провести этот громоздкий фестиваль, чтоб вся Россия знала, что у нас за культурный оазис Тарасов, и в этакий прекрасный момент этот попсовик наносит сокрушительный удар… Но все ж спокойно. Официально-то, я так понимаю, он умер невинно? В чем твои проблемы? И чем я тебе могу помочь?
— А вот в чем проблема, — успокоился наконец Андрей, — наверху мне так и сказали — «дело» закрывай, умер естественной смертью, разве что пива перепил и неразумно решил поспать в ванне… Человек-то был заядлым борцом с наркотой — концерты агитационные проводил, даже постоянно ездил на гастроли в главный очаг наркобизнеса — Таджикистан, вроде пытался наставить их на путь истинный… Как ты понимаешь, мне было предложено это все в самой суровой форме. Будешь, мол, копаться — погон лишишься.
— Ну и не копайся, — разумно посоветовала я. — Умер он себе и умер. Пусть умрет, как начальству хочется…
— Сегодня утром я так и думал. До того, как пришел он.
Андрей замолчал.
Конечно, неловко было нарушать его задумчивость. Сидит себе человек и думает о чем-то значительном. Какое ему до меня, мелкой и скучной, дело. Но пришел-то он именно ко мне. И по делу. Поэтому я рискнула кашлянуть, попытавшись таким образом напомнить о себе. Он испуганно посмотрел на меня:
— Ты не простудилась?
Он просто потряс меня своей заботливостью.
— Нет, — вежливо улыбнулась я, — просто интересно все-таки узнать имя твоего гостя.
— Ах да, — вспомнил он, — так вот, пришел этот самый Игорь Сергеевич Сечник.
— Зачем же тебя посетил сей славный автор и исполнитель патриотической и любовной лирики? — искренне удивилась я. — Хотел пригласить тебя на концерт?
— Господи, ну опять… — недовольно поморщился он. — Конечно, не за этим. Просто этот Елисеев, оказывается, муж его дочери. И он вроде как очень хотел бы узнать истинное положение вещей. Что там в этой ванне произошло на самом деле. Он отчего-то не верит в трагическую случайность.
— Я тоже не верю, но мне все равно, — честно призналась я, — а как там, кстати, наша жена?
— Какая наша жена? — переспросил он недоуменно.
— Ну, елисеевская… Вдова усопшего, так сказать.
— А-а, отечественная супермодель, — лениво сказал он. Как будто только и делал, что крутился вокруг этих моделей. С одной стороны — Наоми Кемпбелл, с другой — Клаудия Шиффер… А бедный Андрейка между ними. — Ну, она снимается. Довольно часто мелькает на тусовках. Пыталась петь, но чего-то у нее не заладилось.
— Ясно, — пришла я в восторг от навязываемой мне Андреем компании, — и при чем тут я? Петь ее научить я не смогу. Сама не умею. Могу только посоветовать воспринимать смерть Елисеева как избавление.
— У меня, в общем-то, сложилось такое впечатление, что она именно так это и воспринимает…
Конечно, на самом интересном месте он замолчал. Молчал он минуты две. Выразительно и интригующе. Ему бы заняться на досуге писательством. Или в актеры податься.
— Таня, — наконец открыл он рот, — не могла бы ты заняться этим делом?
Я хмыкнула. Конечно. Мне терять нечего, разве что с трудом приобретенную лицензию.
— Во-первых, — вкрадчиво начала я, — разве ты не знаешь, что я должна заниматься исключительно розыском пропавших мужей и жен и что мне запрещено совать свой носик в дела государственной важности? Но даже предположим, что я из врожденной склонности к авантюризму на это решусь, я ж, ангел мой, не собираюсь становиться филантропкой ради такой неприятной личности, как твой Елисеев. Кто мне платить-то будет? Ты из своей нищенской зарплаты?
— Заказчик есть, — сурово кивнул он, отчего у меня даже мелькнуло подозрение, не хотят ли меня использовать как киллера. Сразу глазам моим предстал сериал «Ее звали Таня», где меня учили разным полезным в наше неспокойное время вещам, впрочем, я отвергла эту мысль. Тут и с моей работой сложностей в жизни хватает, а уж киллерство вообще слишком хлопотное дело.
— Так вот, есть человек, который хочет найти виновного в елисеевской смерти.
— Ну, если ему этого так хочется, пускай ищет, — разрешила я.
— Как ты не понимаешь? — вытаращил Андрей на меня глаза. — Он же не сыщик.
— Дурное дело нехитрое, научится, — меланхолично ответила я.
Надо же, какие гости шебутные. Не успели приехать — уже обагрили мой невинный Тарасов кровью.
— Танюша, послушай, — взмолился Андрей.
— Слушаю, — сказала я, — но не повинуюсь. Поскольку последнее время неудачи в личной жизни привели мою мирную натуру к некоторым феминистским наклонностям. Так что там с этими уголовными элементами, явившимися специально, чтобы разрушить покой нашего славного городка?
— В общем, есть человек, которого версия естественной смерти от острой сердечной недостаточности не устроила. Он угрожает скандалом и требует расследования. Так что мы сначала растерялись, поскольку скандал нам никак не нужен, а потом вспомнили…
Он попытался принять восхищенно-просительное выражение. Я поняла.
— Вспомнили, что есть такая дуреха, — ехидно сообщила я, — зовут ее Танюха, и вечно она на собственную задницу ищет приключений.
— Нет, — возразил он, — что есть Танечка, умница и талант, и ей это дело распутать раз плюнуть.
