Внешне Алина отличается скромностью, одевается в простую майку и секонд-хэндовые джинсы — и явно одинока как перст. Проходили мы с ней по Тарасову около часа, и она благополучно вернулась домой, причем я так и не поняла, чего мы с ней искали.
Все ее прогулки были мной добросовестно сняты на портативную видеокамеру, так что, если б не скучный сюжет, можно было бы попытаться получить какой-нибудь небольшой приз на кинофестивале. Например, если под все это мельтешение кто-нибудь попоет, вполне может быть сделан неплохой клипчик. Так и прошел первый день. Больше Алина на улицу не выходила.
«Жучок», внедренный по моему наущению несчастным супругом, тоже в результате прослушивания ничего не сделал, чтобы помочь мне уличить изменницу во лжи. Изменница, вернувшись, опять долго торчала на кухне с чашкой кофе и сигаретой, по-видимому, листая при этом какое-то печатное издание, потом ее шаги были слышны по направлению скорее всего к ванной, где, судя по долгим звукам льющейся воды, она предавалась невинной усладе водных процедур.
Ей даже никто ни разу не позвонил! Полное одиночество. Видимо, Леля уехала на какие-нибудь Багамы или в деревню к бабушке, поскольку никто мою подследственную своим вниманием не тяготил. Вечером я даже почти решила сдать дела и попросить моего заказчика успокоиться, как вдруг раздался его звонок.
* * *
Она подняла трубку и изменилась в лице.
— Что случилось? — спросила она.
Чернецов напрягся.
— Да, конечно, — сказала она, бросив на него быстрый взгляд, — я попробую… Думаю, он поймет.
Она положила трубку и посмотрела на Андрея.
— Что? — спросил он, пытаясь заставить пересохшие губы двигаться нормально.
— Ничего, — деланно-равнодушно пожала она плечами, — у Лельки, как всегда, неприятности с очередным другом… Теперь она пребывает в истерике и утверждает, что, если я срочно не приеду, она покончит с собой…
Он выдохнул. Что ж, сейчас или никогда. Можно не поверить. Можно закатить истерику. И она не уйдет. Но потом она все равно найдет способ уйти. И поэтому он отпустит ее сейчас.
— Твоя Лелька могла бы сама приехать сюда, — проворчал он, — почему она требует этого от тебя?
— Могла бы, — пожала плечами Алина. — Только… Она сейчас ужасно выглядит. И потом — она, по-моему, боится тебя…
Она закурила сигарету. Сейчас она скажет: «Извини, но я должна ехать».
— Извини, Андрей, — сказала она, убирая глаза за струю дыма, — но мне, кажется, придется исчезнуть. Надеюсь, ты не будешь сердиться.
— Ну, если ты считаешь, что, когда жена исчезает поздно вечером по первому требованию подруги, с которой я даже незнаком, я должен быть спокоен, — пожалуйста, — сказал он и понял, что сделал тон слишком обиженным.
Она взглянула ему в глаза.
— Ты все-таки обиделся, — протянула она. — Хорошо, я не поеду. Мне самой надоели до смерти Лелькины проблемы. Пусть сама их решает.
«У нее это даже неплохо получилось, — отметил он. — Почти естественно. Только маленькие злые огоньки в глазах нетерпеливо пытались вырваться наружу. Что ж, поиграем еще».
— Знаешь, — сказал он, — я вообще думаю, что ты слишком много внимания уделяешь проблемам других. Почему бы тебе не заняться собой?
Она посмотрела на него, округлив глаза.
— Собой? — переспросила она. — А как занимаются собой? Ходят к косметологам и визажистам? Шляются по базарам и бутикам в поисках дорогущей тряпки? Нет уж, давай сразу договоримся — из меня никогда не получится светская львица. А чужими проблемами я занимаюсь, потому что ты пытаешься лишить меня самостоятельности настолько, что даже проблем собственных у меня быть не должно!
Высказавшись, она встала с кресла и прошла в спальню. Еще через секунду она вылетела одетая и рассерженно буркнула:
— Можешь закатить скандал. Я все равно уйду к Лельке.
Он вздохнул. Что ж, он не будет закатывать никаких скандалов. Пусть она идет. Может быть, это и к лучшему.
Как только она скрылась в коридоре, он набрал мой номер. Через десять минут я уже следовала за Алиной, которая мирно, ни о чем не подозревая, неслась к самым крутым неприятностям в своей жизни.
* * *
Позвонив, он опять почувствовал, как внутри поднялся холод сомнения. «Бог мой, во что ты превратился, — спросил он себя. — Неужели с возрастом в нас гаснет светлая искра любви и доверия? Неужели свойственная юности порывистая честность исчезает, уступая место подозрительности и страху, граничащим с подлостью?» Теперь он назвал свои поступки. Это действительно было подло — расставлять Алине ловушки. Зачем? Неужели это хоть что-то изменит в лучшую сторону?
Мысль о том, что Алина может узнать, что он следит за ней, повергла его в ужас. Что она скажет? Если она невиновна (а сейчас он поверил, что это именно так, он все придумал, вполне возможно, что ее подруга существует и он внушает ей страх), что тогда?
Не повергнет ли это его жену в ужас?
Он был готов найти Татьяну и потребовать все отменить. Но было уже поздно — он не успеет этого сделать. Сейчас там, в ночи, две женщины идут по городу. Одна — не подозревая, что ее муж настолько гнусен, что нанял сыщицу, а вторая следит за его Алиной…
— Боже, — простонал он, — как это все отвратительно, гадко!
Выйдя на свежий воздух, он почувствовал себя лучше. Вечер уже начал окрашиваться в цвет индиго, который она так любила. Где-то далеко, почти совсем не видная, если не захотеть только ее увидеть, зажглась бледная городская звезда.
Алина вспомнила, как в детстве она любила смотреть в августе на ночное небо в надежде увидеть падающую звезду и верила, что если подставить ладони, то ее можно будет поймать. И тогда загаданное желание исполнится уже на все сто процентов.
Ах как это было давно! Даже похоже на неправду, усмехнулась она печально. Что бы она сейчас загадала, если бы вдруг сказочной фее вздумалось осуществить грезы Алининого детства? Чтобы все кончилось? Чтобы ситуация разрешилась сама собой? Это было невозможно.
Алина вздохнула — будучи большой девочкой, она давно перестала верить в добрых фей.
Андрея ей было нестерпимо жалко — он не виноват, что она перестала его любить. Он не виноват в том, что она снова встретила Его. Просто так получилось.
Когда-нибудь она объяснит ему все. И он поймет. Когда-нибудь. Когда она наберется сил высказаться.
Глава 2
Я следовала за ней, изо всех сил стараясь оставаться незаметной. Впрочем, у меня бы это получилось, даже если бы я продефилировала прямо перед ее носом несколько раз туда и обратно. Она была настолько занята своими мыслями, что не обращала внимания ни на кого, кто встречался ей на дороге.
Итак, мы летели по проспекту в неизвестном направлении, я даже чуть-чуть запыхалась. Немного не доходя до величественной консерватории, похожей скорее на старинный готический замок с привидениями, нежели на вместилище будущих музыкальных звезд, она свернула в подворотню, и мы оказались в старом, замусоренном и вонючем дворе, как в сказке, перенесясь с помпезно расцвеченного огнями проспекта в маленький Гарлем.
