Обычная история. Таких много.
Так что, вытянув клещами из Алины все, что можно, я отправилась дальше. А именно — к той самой супруге Михаила.
* * *
Я вошла в изрядно заплеванный подъезд, в очередной раз порадовавшись, что в моем доме нет мусоропровода. Потому что в этом доме он был, о чем свидетельствовали горы мусора на каждом этаже, и от запахов, царящих здесь, можно было навечно потерять аппетит. В лифте, призванном отвезти меня на требуемый девятый этаж, тоже было муторно находиться. Во-первых, наши лифты уже давно используются исключительно как общественные туалеты, а во-вторых, они почему-то так дребезжат и скрипят, что сразу становится страшно, что сейчас ты либо застрянешь между пятым и четвертым этажами и окажешься замурованным и вынужденным терпеть зловоние довольно долгое время, либо и вовсе полетишь вместе с лифтом в шахту, не успев ни с кем попрощаться.
Поэтому, когда он все же остановился со страшным шипением, заставившим меня заподозрить, что это еще не все, может быть, он решил взорваться напоследок, я вздохнула с облегчением. Злодейский лифт распахнул свою утробу, и я оказалась временно для него недосягаема.
Отыскав взглядом нужную мне дверь, я направилась к ней.
* * *
Лена Полянова до недавнего времени старательно производила вид очень счастливой и благоустроенной женщины. Внезапная смерть мужа разозлила ее так же, как все, что он последнее время делал, будто нарочно стремясь лишить ее столь тщательно выработанного имиджа.
Имидж для Лены был важнее всего на свете. Именно из-за него она когда-то вышла за Михаила замуж — как раз в стране вовсю шла перестройка, и в моде были музыканты, художники и прочие неформалы. Михаил на роль неформала идеально подходил, в ту пору носил волосы ниже плеч и хранил во взгляде ницшеанскую отрешенность. Правда, когда они познакомились, он сходил с ума от своей столь же неформальной однокурсницы, и первое время Лене приходилось выслушивать долгие откровения по поводу космической страсти к «единственной женщине, которая заслуживает поклонения». К счастью, «единственная женщина» очень скоро отошла в разряд воспоминаний юности — не без стараний умненькой Лены, сумевшей тактично объяснить Михаилу, что толку от подобных женщин в жизни мало, одни неприятности, причем она сумела восстановить Михаила против предмета его воздыханий, неумеренно восхищаясь этим предметом, не забывая при этом намекнуть, что эта женщина просто не понимает богатства души Михаила, всем своим видом показывая, что уж Лена-то в состоянии оценить Михаила по достоинству.
Очень скоро деятельность ее принесла результаты — Михаил и Алина поссорились именно на почве непонимания, и Михаил сначала ходил гордый собой, а потом… Поняв, что ссора явно затянулась и Алина даже не собирается появиться перед его очами, он начал метаться по жизни в попытках найти забвение от обрушившегося на него горя. Услужливая Лена и здесь ему помогла — благо что работала она в психиатрической клинике медсестрой, — и в жизни Михаила появились так называемые «колеса», завершившие Ленины труды по распаду личности. Уже через год Михаил был раздавлен и готов на все. Лена взяла его за руку и, намекнув, что как-то раз он обещал на ней жениться, отвела его в загс, где их замечательный союз был скреплен, причем Михаил был вполне доволен, поскольку Лена казалась ему свободной эмансипированной женщиной. Правда, на свадьбе, устроенной Лениными родственниками, он всплакнул, вспомнив об Алине, и сравнил ее и Лену не в пользу последней — но поезд ушел.
Через очень короткое время Лена сообщила, что беременна, с «колесами» было покончено, а в жизни Михаила появилась прелестная девочка, существование которой Михаил расценил как Божий дар, а Елена на время была приравнена к Богородице.
Какое-то время он был счастлив. Только Елену его счастье не обрадовало. Во-первых, Елена была отодвинута на второй план, а это ее не устраивало. Она и так уже натерпелась от Алины, и теперь то, что появилась такая женщина (пусть даже ее собственная дочь), занявшая все воображение Михаила, доводило ее до исступления.
Елена стала очень раздражительной. Кроме того, перестройка закончилась, а вместе с ней в небытие отошла и мода на интеллигенцию. Явились новые «герои», с экранов понеслась музыка «гоп-стоп», и на сцену уверенным шагом вышел отряд уголовной гопоты. Связывать себя с ними Елене, конечно же, не хотелось, и она погрузилась в уныние. Денег не хватало, картины никто не покупал, и Михаил, вспомнив о давнем увлечении камнями и витражами, отправился переучиваться на художника-ювелира. Вскоре дело пошло, Михаил добился определенных успехов и с удивлением обнаружил, что обретенная им профессия вполне обеспечивает не только кусок хлеба с маслом, но и растущие запросы его супруги. К моменту, когда гопота такими уверенными шагами покинула авансцену, уступив место хитреньким и умненьким мальчикам-юристам, Михаил уже вовсю трудился над огранкой алмазов для местной фирмы и временами получал за это огромные деньги — поскольку и гопота, и юристы почему-то питали к бриллиантам слабость.
Естественно, за все это он должен был быть благодарен именно Елене. Ведь это она сделала все, чтобы устроить своего безнадежно романтичного мужа в ряды «передовиков». Конечно, все это делалось, чтобы Елене жилось не хуже, чем другим. Быть женой аутсайдера не входило в ее имидж.
Надо сказать, что Елена добилась огромных успехов во взаимоотношениях с Михаилом. Он очень скоро оказался под ее каблуком настолько, что даже почти разучился сам что-либо обдумывать. Например, его жена, как только не находит в ком-либо рабского восхищения собой, тут же объявляет, что этот человек не понимает Михаила. Именно так были разрушены все отношения Михаила с матерью и сестрой, которую до этого Михаил обожал и которая на него оказывала довольно сильное влияние. Это влияние Елену и злило больше всего. Путем кропотливой психологической работы сестра была изгнана из Михаиловой жизни, и в семье воцарились необходимые Елениному имиджу мир и покой.
В это счастливое время и встретилась Михаилу его драгоценная Алина.
* * *
Я нажала на кнопку звонка и стала ждать. Когда тяжелая металлическая дверь наконец-то открылась и я увидела на пороге Елену, она мне как-то сразу не понравилась. Дело было не во внешних данных, которые оставляли желать лучшего, а в необыкновенно спесиво-надменном взгляде, которым я была окинута с головы до ног.
— Здравствуйте, — открыла я рот, удивляясь собственной смелости, граничащей с безумием, — меня зовут Татьяна Иванова, и я занята выяснением обстоятельств гибели вашего мужа.
С этими словами я сунула ей под нос давным-давно просроченное удостоверение с красивыми буквами «Министерство юстиции России».
Уважение к государству в наших обывателях незыблемо, как наши границы, и Елена, несмотря на антипатию ко мне, впустила меня в свои апартаменты, недовольно скривившись.
— Чем же я могу вам помочь? — настороженно поинтересовалась она, жестом гризетки, изображающей королеву, указывая мне на антикварный стул.
— Видите ли, меня интересует, с кем в последнее время находился в контакте ваш муж и чем он занимался.
