Я попыталась приблизиться к горящей машине, лежащей вверх колесами с распахнутой дверкой водителя, но безуспешно – жар стоял нестерпимый.
С чувством опустошенности я обошла вокруг, припадая на больную ногу, и вдруг заметила, что Виктор Колесников лежит на земле метрах в пяти от горящей «девятки». Очевидно, его выбросило из машины, когда он пытался выбраться на ходу.
Я подскочила к нему и оттащила подальше, несмотря на адово пекло.
– Виктор! – трясла я его. – Очнись, Шмон!
Безуспешно. Я так и не узнала тайну, которую скрывали четверо друзей.
– Виктор!
И снова смерть встала на моем пути. С изощренностью и скрупулезностью она убирала свидетелей, в которых я была заинтересована.
И вдруг глаза Колесникова открылись. Слабо, как дрожащее на ветру пламя фитилька. Он пытался что-то сказать, но безуспешно.
Я приподняла его голову.
– Виктор! Слава богу!
Губы Шмона шевельнулись, и я, повинуясь этому призыву, наклонилась ближе.
– Даша… Она… Зн…
Виктор резко вздохнул и затих. Его глаза остались открытыми. В них отражалось пламя догорающей «девятки», государственный номер Е 529 СЕ.
Глава 12
Я позвонила Расторгуеву.
– Борис, кто занимается бандой Силантьева?
Мой бывший одноклассник удивился:
– Зачем это тебе?
– Так кто же?
– Прокуратура.
– Спасибо, – я повесила трубку.
Значит, надо ехать к Мельникову.
Мне повезло, я снова обнаружила Андрея дома перед компьютером. Только садиться в кресло эпохи Вольтера я не стала. Мне до сих пор не нравится его голос старухи Шапокляк. Вообще-то у кресел не бывает голосов, исключение составляет антиквариат, которым владеет старший лейтенант на правах не самого богатого в городе человека.
– Иванова! – обрадовался Андрей. – Удачно, что ты зашла. В отделе не работает компьютер, я попросился поработать с документами дома. Кстати, ты неважно выглядишь. Ночь не спала?
– Ты попал в точку. Кто занимается бандой Силантьева? – Я не стала тратить время на взаимные комплименты и била прямо в глаз.
Мельников не поморщился. Что значит выучка.
– Наш отдел.
– Этой ночью произошла разборка в Аткаре.
– «Суперсервис»?
Я бы удивилась, только не сейчас.
– Положили человек двадцать. Я – единственный свидетель.
Уже через полчаса мы сидели в комнате следственного отдела прокуратуры и просматривали фотографии.
– Это он, Морис Риш! – Я ткнула пальцем в один из бесконечного количества снимков.
– Похож, – согласился Андрей.
Он посмотрел на надпись с обратной стороны.
– Курышев Владимир Александрович, семьдесят шестого года рождения.
Мы продолжали просмотр.
– Курчавый, – я снова выхватила фото.
– Маслаков Александр Александрович, семьдесят второго года рождения.
Мы нашли фотографии еще нескольких человек, чьи лица я успела запомнить.
– Если понадобится очная ставка, ты знаешь, где меня искать.
* * *
У Даши Баженовой телефон не отвечал. Я решила перезвонить Маше Безруковой, трубку взяла Галина Павловна. В ее голосе запели жаворонки, когда она узнала, с кем разговаривает.
– Таня? Как продвигается расследование?
– С головокружительной скоростью, – ответила я. – Мне нужна Маша.
– Маша уже ушла в институт. Что-то произошло?
– Если честно, то мне надо поговорить с ее подругой Дашей Баженовой. Я не могу ее найти.
– Попробуйте подъехать к Маше в институт.
Безрукова назвала группу, в которой занималась ее дочь, и я повесила трубку.
Группа номер три занималась в аудитории на втором этаже. Двери были стеклянные, и я увидела Машу, сидевшую за третьим столом во втором ряду. Я дождалась перерыва и поймала девушку, когда она выходила из аудитории.
– Вы?
Я оттеснила Машу к стене.
– Мне срочно нужна Даша. Где ее можно найти?
– Не знаю. А дома ее нет?
– В этом-то все и дело. Она нужна мне позарез. Даже больше, чем позарез!
О смерти Виктора Колесникова я говорить не стала. Пусть сама узнает. В конце концов, это в мои скорбные обязанности не входит.
– Даша может быть где угодно. Если хотите, я попробую отыскать ее.
– А как же занятия?
– У меня еще две пары. Время терпит?
Я взглянула на часы: пятнадцать минут одиннадцатого.
– Запиши номер моего телефона. Путь Даша срочно позвонит мне, нам надо встретиться и поговорить. Обязательно сегодня!
* * *
Звонок потревожил мой отдых после ночных приключений ровно в три часа дня. Я сняла трубку и услышала голос Даши Баженовой.
– Татьяна Александровна?
Надо же, как официально.
– Даша, срочно нужно встретиться.
– Когда именно?
– Лучше это сделать сейчас.
– Сейчас не получится – у меня срочные дела.
– А нельзя отложить эти самые срочные дела?
– К сожалению, не могу. Я нашла работу, и мне нужно прибыть на собеседование. От этой встречи многое зависит.
– На твоем рабочем месте нам можно встретиться?
– Боюсь, что нет. Почему такая срочность?
Может быть, объяснить ей все по телефону? Отпадает. О таких вещах по телефону не говорят. Мало ли что, вдруг мой номер поставили на прослушивание. Такое бывает. ФСБ тоже хочет знать, о чем говорят частные сыщики со своими клиентами. Старушечье любопытство у крутых дядек.
– В котором часу ты освободишься?
– Около девяти вечера.
– Тогда встретимся ровно в девять.
– Где?
Я задумалась.
– У фонтана, что возле цирка. Получится?
– Н-да, пожалуй.
– Только не забудь!
– Ну что вы…
Я положила трубку и достала кости. Пора проконсультироваться с моими помощниками.
Бросок:
8 + 18 + 27.
«Существует опасность обмануться в своих ожиданиях».
Это меня насторожило. Единственное, что меня волнует на данный момент, – действительно ли Даша Баженова владеет той информацией, которая мне нужна. В принципе у меня в запасе остались Толян Шитов и Леха Акимов. Но почему Колесников сказал именно про Дашу? Почему? Что-то почувствовал перед смертью? Такое бывает, я это знаю точно. Но что конкретно он хотел сказать?
