Моя женская интуиция подсказывала, что Мокроусов также что-то знает, но молчит. С какой стороны браться за расследование? Об этом моя интуиция помалкивала.
Черт!
Глава 5
Вечером того же дня я припарковала автомобиль напротив входа в Музей восковых фигур и уподобилась воину племени сиу, который во что бы то ни стало должен выследить врага и вонзить ему в грудь нож, чтобы заслужить право на похвалу соплеменников. Правда, у нас с великим вождем была небольшая разница. Гордые дакоты никогда не сидели в засаде на сиденье автомобиля, а я никогда не пользовалась оружием, чтобы убить человека. Вместо ножа я была вооружена фотоаппаратом «Canon». Мне нужны не скальпы, а фотографии.
Мокроусов и его товарищ Алексей Солдатов, который так же любил бриться, как бомжи ходить в баню, вышли из здания в девятом часу вечера со служебного входа и направились в гостиницу, которая называлась так же, как и ресторан, неподалеку от которого погиб Андрей Прохоренко, – «Золотая нива».
Я опустила стекло и сделала снимок. Ракурс мне совсем не понравился. Было бы лучше получить изображение их физиономий анфас. Или что-то вроде того.
Как говорится, мечтать не вредно. Приятели, скорбно склонившись друг к другу, шли по тротуару, а я проклинала свою невезуху.
Будь что будет.
Я поднатужилась, словно Соловей-разбойник, и свистнула на всю улицу.
Мужики обернулись, выискивая глазами того, кто нарушил вечернюю тишину, а я со скоростью карточного шулера приложила камеру к правому глазу и щелкнула.
Готово! То, что надо. Парни стоят, открыв рот, и хлопают глазами. Отличный снимок, на страницу журнала «Идиоты нашего времени».
Надо же было так случиться, что Мокроусов узнал меня.
– Эй! Ты что же это делаешь? – крикнул он голосом перепившего павлина. – Она же фотографирует нас! А ну, стой!
Суперзатылок бросился к машине, а я собралась повернуть ключ зажигания, чтобы запустить двигатель.
Увы, ключа в замке не было.
Черт!
Я кинулась искать то место, куда я могла положить ключи, затем бросила это неблагодарное дело и стала с поспешностью брокера фондовой биржи поднимать окно дверцы.
Черт! В него уже просунулась рука Мокроусова с проволокой черного цвета вместо волос на пальцах, который пытался дотянуться до моей фотокамеры.
– Дай сюда, сука!
Никто! Вы слышите, никто!
Не смеет называть меня сукой.
Я схватилась за пальцы бульбоватого горлодера и со всей ненавистью народа к президенту крутанула руку Мокроусова против часовой стрелки.
Послышался хруст кочана капусты, который кромсанули ножом по самой середке. Этот звук сопровождался воем койота в мексиканской прерии. Именно так любитель шарить по чужим форточкам признал свое поражение.
Солдатов, до сих пор не принимавший участия в нашем мирном разговоре, решил вступиться.
– Эй! Что за дела?
Конкретных действий не последовало. Очевидно, по выражению моего лица он понял, что я способна на гораздо большее.
Я нашла ключ. Он был зажат в моей потной ладони и до сих пор не подавал ни малейших признаков жизни.
Краем глаза наблюдая за своими недругами, я с хладнокровностью любимца русских женщин Нэша Бриджеса вставила ключ в замок зажигания и запустила двигатель.
В этот момент Мокроусов оправился от смятения, вызванного моими неадекватными, на его взгляд, действиями, и долбанул кулаком по крыше автомобиля. Я не стала останавливаться, чтобы не раздувать скандал до размеров воздушного шара Монгольфье, вырулила на проезжую часть и скрылась из виду.
Так я нажила себе смертельного врага.
* * *
С цветными фотографиями, на которых красовались рожи двух компаньонов, я заявилась в ресторан «Золотая нива» с мыслью задать один-единственный вопрос: видел ли кто-нибудь, как эти двое убивали третьего, причем своего доброго товарища. Непонятно было только, к кому обратиться.
Ввалиться на кухню и сунуть фотки под носы кухарей? Что они могли видеть, кроме пузырящихся в кастрюле размером с ванну-джакузи объедков, готовящихся к повторному употреблению? Директор ресторана? Он не обязан знать всех своих клиентов в лицо. Официанты? Возможно. Швейцар? Такого понятия сейчас, по-моему, уже не существует. Его заменило более веское и солидное по значению: ВЫШИБАЛА. Кстати, у дверей маячили двое парней, напоминавших своим видом героев боевика, умирающих с тоски.
Пора работать.
Со скрупулезностью козы, обгладывающей голые прутики, я обошла всех специалистов подносов и чаевых, но добилась от них только одного: не помню… Народу здесь ошивается много, и трудно что-либо сказать по этому поводу.
Ребята, тосковавшие у дверей, промычали что-то невразумительное и продолжили свое вечернее бдение, ласково поглядывая друг на друга.
Я с сожалением спрятала фотографии обратно в сумочку и пошла к выходу, натолкнувшись на девицу с внешностью Клеопатры, спешащую на сеанс одновременной секс-игры с Марком Антонием, выбранным из толпы.
Я прошла мимо, но потом вдруг замедлила шаг. Затем вернулась и нагнала девицу, которая уверенно вступила на территорию, находящуюся во власти прейскуранта.
– Можно вас? – Я дотронулась до обнаженного локтя вечерней посетительницы, почуяв в ней завсегдатая «Золотой нивы».
– Вам? Меня? – удивилась Клеопатра. – Вообще-то у меня другой профиль.
– У меня тоже.
– Тогда в чем дело?
Со степенностью английской леди я вытащила из сумочки фотографии и протянула девице.
Та долго рассматривала снимки, приоткрыв ослепительно-бордовые губы. Затем она осторожно посмотрела на меня, но ничего не сказала.
Я поняла, как действовать в подобной обстановке. Моя рука нырнула в недра сумочки и извлекла на свет зеленую двадцатку, из тех денег, которые были получены от Галины Безруковой в качестве аванса.
Купюра молниеносно исчезла в ладошке Клеопатры.
– Ну что?
Девица воровато огляделась по сторонам и произнесла:
– Я видела этих двоих. Они ужинали за столиком в углу зала, только с ними был третий.
– Которого убили?
Клеопатра кивнула:
– Тот третий ушел раньше, а парни остались за столом. Я это хорошо помню, потому что к ним подсела моя подруга. Потом кто-то вбежал в зал и крикнул, что в фонтане найден труп. Эти парни тоже пошли посмотреть вместе со всеми.
– Значит, в убийстве их заподозрить нельзя?
Девица покачала головой:
– Нет, вряд ли…
Блин, ниточка обрывалась. Но сдаваться я не собиралась.
