Охранник все еще бесчувственно лежал в проеме двери. Перешагнув через него еще раз, я оделась и, спрятав записку, вытащила его в коридор и захлопнула входную дверь.
Слегка похлопав его по щекам и заметив, что веки его задрожали, я вставила ему в рот бутылочное горлышко и влила в него грамм триста водки. От того, что у него перехватило дыхание, он почти очнулся, заморгал глазами.
Я дала ему сделать из чайника три больших глотка. Во время третьего он уже вполне осмысленно посмотрел на меня.
Я тут же еще раз слегка врезала ему за ухом, и он вновь отключился.
Пошарив у него за барьерчиком, я нашла обгрызенную авторучку, сорвала висевший на стене график дежурств и на обратной стороне написала: «Что ж ты такой слабенький, мальчик мой… Никогда больше не пей в жару».
Записку я положила ему на живот. Когда он очнется и проспится, долго будет вспоминать: было там в офисе, на столе, что-нибудь или не было.
Но, думаю, так ничего и не сможет сообразить.
Спускалась я по обычной лестнице, которая в здании, конечно же, была и которая выходила, как я и надеялась, на первом этаже в самом углу коридора, где меня охранникам у входа не было ни видно, ни слышно.
Аккуратно и беззвучно открыв окно первого этажа, я соскочила на какую-то клумбу и, обойдя здание, оказалась у своей машины.
Только усевшись в нее и закурив сигарету, я достала записку и принялась читать «привет» от Когтя.
Я читала и раздражалась все больше и больше.
Да-да, на саму себя. Это именно тот случай.
«Ты что же, старая дура, забыла свой главный принцип? Заруби еще раз себе на носу: противника лучше переоценить, пусть он тебя недооценивает.
Коготь просто забавляется с тобой, как с мышкой. А ты сама лезешь к нему в лапы».
В записке было написано следующее:
«Привет, сыщица!
Представляю, каких трудов тебе стоило добраться до этой записки…»
Ну, в этом он не совсем прав, особых трудов мне это не составило.
Я вспомнила недавний фарс с раздеванием и покраснела.
Устроила производственный стриптиз! Дура!
«…Не сомневаюсь, что в сейф ты заглянула.
Ну как? Интересно?
Честно говоря, я ждал от тебя большего…»
Что, съела? Давно тебя носом не тыкали.
«…Впрочем, другие и того хуже. Ты еще молодец, только что-то соображаешь туго. Ты давай напрягайся, нечего волынить.
Дело-то простое — как два пальца обсосать.
Вот и обсоси. Да побыстрее, а то не успеешь.
Как в народе поется: „Уж полночь близится…“ А вместе с ней близится и условленный нами час расплаты.
А я всегда плачу, как обещал.
Надеюсь, помнишь, что я обещал?
Вздрогнула? Значит, помнишь…»
Признаюсь, я рефлекторно оглянулась, прочитав эту строчку. Потому что я действительно вздрогнула. От ощущения, что в затылок мне уставились два внимательных когтевских глаза и один не менее внимательный ствол пистолета.
Ближе ста метров от меня на вечерней улице не было ни одной машины и ни одного прохожего.
Это уже похоже на панику. Держи себя в руках, истеричка!
Коготь не стал бы писать тебе писем только ради того, чтобы поиздеваться над тобой. В записке должна быть информация.
Приди в себя и читай!
«…Ну, всяческих успехов!
Искренне твой Когтев.
P.S. Кстати, не лазай ты больше в мой бывший дом, он мне уже не принадлежит. Я его сегодня продал. Наживешь себе неприятностей…»
Так-так-так, вот ради чего он записочку написал!
«…Правда, продал я его без гаража. Гараж мой, и машина в нем моя. Новая машина, недавно купил. Хорошая, кстати, тачка, рекомендую тебе.
А впрочем, сама взгляни, может, и не понравится…»
Одно ясно определенно — меня приглашают в гараж.
Это и было единственной целью Когтева, когда он оставлял для меня записку. А вся его ирония — только для того, чтобы сбить меня с толку, отвлечь от чего-то.
Надо сказать, это ему удалось… И как это он сумел просчитать все мои действия?
Впрочем, чтобы столько лет держаться во главе серьезной криминальной группы, нужны особые способности. Как минимум — развитая интуиция. А ты — «гопота»! Хороша, нечего сказать…
Итак, мне опять подсунули информацию.
Ладно, оставим эмоции в стороне. Проанализировать ее все равно нужно.
До меня вдруг дошло, что теперь о чем-то важном знаем только я и Коготь.
А это значит, что теперь без пары пуль в голове меня уже никуда не отпустят. Независимо от исхода затеянного Когтем спектакля.
Жить мне осталось ровно один день. До субботы.
Веселенькое дельце…
Я наконец серьезно на себя разозлилась.
Когда я злюсь серьезно, я не ругаюсь на себя, не рву на себе волосы, не стучу кулаками по голове и не бьюсь головой об стену. Я становлюсь спокойной и методичной чувственно-логической машиной. Кроме информации по делу, все остальное перестает для меня существовать. Логические центры моего мозга измеряют, взвешивают, фиксируют, разлагают на атомы и вновь синтезируют в молекулы. Ни один факт, ни одно слово, ни один взгляд, ни одно движение не выпадают из поля этого анализа. Полученные результаты поступают в распоряжение моей интуиции. Не могу описать, как это происходит…
Я словно всматриваюсь во что-то туманное, к чему-то, как дикая кошка, принюхиваюсь, ловлю что-то руками, закрыв глаза. Неясные силуэты проплывают перед моим сознанием радужными пятнами, то становясь ярче, то вновь бледнея.
Вывод появляется всегда неожиданно, как бы падает сверху, разрывая неясную мглу, как щель распадающегося занавеса, и оставляет на ярко освещенной сцене моего сознания аллегорическую фигуру, в которой сконцентрирована развязка ситуации. И опять в дело вступает логика, теребя эту аллегорию и так и эдак и пытаясь проникнуть в ее символический смысл, привязать к реальным фактам и действующим лицам.
Я серьезно разозлилась и уже чувствовала, как приступили к работе тысячи логических операторов в моей голове, как мой мозг зажил как бы самостоятельной, отдельной от тела жизнью. Мне даже показалось, что я вижу со стороны, с высоты трех-четырех метров, сидящую в машине Таню Иванову, то есть саму себя, вернее, свое тело, напряженно размышляющую с помощью логического аппарата.
Впрочем, это длилось не более двух секунд, потому что в следующее мгновение я уже четко осознавала, что сижу в машине и произношу вслух следующую фразу:
«Неужели это так просто?»
Потому что я уже знала, где спрятан Сапер. Не догадывалась, а знала точно. Логика справилась одна, без интуиции.
