– Но здешние власти…
Джессоп улыбнулся:
– Насчет этого не беспокойтесь. Французы потеряли несколько
весьма перспективных молодых ученых и охотно станут с нами сотрудничать. Факты
будут выглядеть следующим образом. Миссис Беттертон доставлена в больницу с
сотрясением мозга. Миссис Крейвен, другая пассажирка самолета, потерпевшего
катастрофу, также доставлена в больницу. Через день или два миссис Крейвен
скончается, а миссис Беттертон выпишут еще ощущающей последствия сотрясения
мозга, но способной продолжать путешествие. Катастрофа была подлинной, а
сотрясение мозга – отличное прикрытие для вас. Оно может объяснить и провалы в
памяти, и странное поведение.
– Это чистое безумие! – заявила Хилари.
– Безусловно, – согласился Джессоп. – Ваша миссия очень
опасна, и, если наши подозрения оправданны, вы рискуете попасть в беду. Я с
вами вполне откровенен, так как вы сами сказали, что хотите умереть. Думаю, что
такой способ покажется вам более интересным, чем прыжки из окна и гибель под
колесами поезда.
Хилари неожиданно рассмеялась:
– Пожалуй, вы правы.
– Значит, вы согласны?
– Почему бы и нет?
– В таком случае, – сказал Джессоп, решительно поднимаясь, –
вам нельзя терять времени.
Глава 4
Казалось, будто в больнице очень холодно, хотя это не
соответствовало действительности. В воздухе ощущался запах антисептиков. Когда
мимо палаты провозили тележку, из коридора доносилось звяканье стекла и
металлических инструментов. Хилари Крейвен сидела на жестком железном стуле у
кровати.
В постели под прикрытой плафоном лампой лежала Олив
Беттертон с перевязанной головой. Она была без сознания. По одну сторону
кровати стояла сестра, а по другую – врач. Джессоп сидел на стуле в углу
палаты. Врач повернулся к нему и заговорил по-французски:
– Осталось недолго. Пульс совсем слабый.
– И она так и не придет в сознание?
Француз пожал плечами:
– Трудно сказать. Возможно, перед самым концом.
– И вы не можете ничего предпринять? Никаких стимулирующих
средств?
Доктор покачал головой и вышел. Сестра последовала за ним.
Ее сменила монахиня, которая встала у изголовья кровати, перебирая четки.
Хилари посмотрела на Джессопа и, повинуясь его взгляду, подошла к нему.
– Вы слышали, что сказал доктор? – тихо спросил он.
– Да. А что вы хотите у нее узнать?
– Если она придет в сознание, мне нужна любая информация,
которую вам удастся получить, – пароль, условный знак, сообщение, все, что
угодно. Она скорее будет говорить с вами, чем со мной.
– Вы хотите, чтобы я обманом вытянула сведения из умирающей?
– сердито осведомилась Хилари.
Джессоп привычным движением по-птичьи склонил голову набок:
– Значит, вот как вы к этому относитесь?
– Именно так.
Он задумчиво посмотрел на нее:
– Хорошо. Тогда говорите и делайте что хотите. Что касается
меня, то я не испытываю угрызений совести.
– Разумеется, это ваша обязанность. Спрашивайте что
пожелаете, но не заставляйте это делать меня.
– Вы свободны в своем выборе.
– Нужно решить один вопрос. Должны мы говорить ей, что она
умирает?
– Не знаю. Мне надо об этом подумать.
Хилари кивнула и вернулась на свое место у кровати. Она
испытывала глубокое сочувствие к умирающей. Эта женщина ехала к мужчине,
которого она любит. Или они ошибаются? Быть может, она приехала в Марокко
искать одиночества и скоротать время, покуда выяснится, жив ее муж или нет?
Прошло почти два часа, когда монахиня перестала щелкать
четками.
– Думаю, мадам, конец близок, – бесстрастным тоном
произнесла она. – Пойду за доктором.
Монахиня вышла из палаты. Джессоп подошел к противоположной
стороне кровати и прислонился к стене, находясь вне поля зрения умирающей. Веки
женщины дрогнули. Безразличный взгляд светлых глаз устремился на лицо Хилари.
Глаза закрылись и открылись вновь. В них появилось озадаченное выражение.
– Где?..
Слово слетело с почти неподвижных губ в тот момент, когда
врач вошел в палату. Остановившись у кровати, он взял женщину за руку и пощупал
пульс.
– Вы в больнице, мадам, – сказал доктор. – Самолет потерпел
катастрофу.
– Самолет? – еле слышно переспросила женщина.
– Вы хотите повидать кого-нибудь в Касабланке, мадам? Мы
могли бы передать сообщение.
В глазах женщины появилось выражение боли.
– Нет, – сказала она и снова посмотрела на Хилари. – Кто…
Хилари склонилась к кровати и заговорила медленно и четко:
– Я тоже прилетела из Англии, и, если я могу чем-нибудь вам
помочь, пожалуйста, скажите.
– Нет-нет… Только…
– Да?
– Нет, ничего…
Глаза снова закрылись. Обернувшись, Хилари встретила
повелительный взгляд Джессопа и решительно покачала головой.
Джессоп подошел к кровати и остановился рядом с доктором.
Глаза умирающей открылись вновь. В них мелькнуло осмысленное выражение.
– Я знаю вас.
– Да, миссис Беттертон, вы меня знаете. Теперь вы сообщите
мне что-нибудь о вашем муже?
– Нет.
Веки опустились опять. Джессоп повернулся и вышел из палаты.
Доктор посмотрел и тихо произнес:
– C’est la fin.
[3]
Но женщина снова открыла глаза. Ее полный муки взгляд
задержался на Хилари. Олив Беттертон шевельнула рукой, и Хилари инстинктивно
взяла ее холодную белую руку в свою. Врач пожал плечами и вышел. Две женщины
остались одни. Олив Беттертон пыталась заговорить:
– Скажите мне… я…
Хилари знала, о чем она спрашивает, и внезапно приняла
решение.
– Да, – ответила она. – Вы умираете. Вы это хотите знать, не
так ли? Теперь слушайте меня. Я собираюсь попытаться найти вашего мужа. Что мне
передать ему, если я добьюсь успеха?
