Несколько секунд Хилари стояла неподвижно, окаменев от
изумления. Так вот оно что! С трудом она взяла себя в руки, мысленно говоря
себе: «Ты ведь этого и ожидала. Веди себя так, как вела бы она».
Шагнув вперед, Хилари осведомилась:
– У вас есть для меня новости? Вы можете мне помочь?
Француз кивнул.
– В поезде вы вели себя довольно бестолково, мадам, – с
упреком сказал он. – Очевидно, вы слишком привыкли к разговорам о погоде.
– О погоде? – Хилари ошеломленно уставилась на него.
Что он говорил в поезде о погоде? Холод? Туман? Снег?
Снег! Это слово прошептала перед смертью Олив Беттертон. И
процитировала глупый стишок:
Все покрыли снег и лед.
Поскользнулся – и вперед!
Хилари, запинаясь, повторила его.
– Совершенно верно, но почему вы не отозвались сразу, как
было велено?
– Вы не понимаете. Я была больна. Я перенесла авиакатастрофу
и попала в больницу с сотрясением мозга. Это подействовало на мою память. Все,
что было давно, я хорошо помню, а вот недавние события как в тумане. – Она
стиснула голову ладонями и продолжала, стараясь говорить дрожащим голосом: – Вы
не понимаете, как это страшно. Я чувствую, что забыла важные вещи, но чем
сильнее стараюсь их вспомнить, тем реже мне это удается.
– Да, – кивнул Лорье, – катастрофа произошла весьма
некстати. – Он говорил холодно и деловито. – Возникает вопрос, хватит ли у вас
сил и смелости продолжать путешествие?
– Конечно, хватит! – воскликнула Хилари. – Мой муж… – Ее
голос снова дрогнул.
Француз улыбнулся не слишком приятной кошачьей улыбкой:
– Насколько я понимаю, ваш муж с нетерпением вас ожидает.
– Вы и представить не можете, – сказала Хилари, – какими для
меня были эти месяцы после его отъезда.
– Как по-вашему, британские власти пришли к определенному
выводу насчет того, что вам известно, а что нет?
Хилари развела руками:
– Откуда мне знать? Они казались удовлетворенными.
– И тем не менее… – Он не договорил.
– Вполне возможно, – медленно произнесла Хилари, – что за
мной следят до сих пор. Я ничего не замечала, но с тех пор, как покинула
Англию, чувствовала, что нахожусь под наблюдением.
– Естественно, – холодно заметил Лорье. – Иного мы и не
ожидали.
– Я подумала, что должна вас предупредить.
– Моя дорогая миссис Беттертон, мы не дети. Мы знаем, что
делаем.
– Простите, – робко сказала Хилари. – Боюсь, что я полная
невежда.
– Ваше невежество не имеет значения, покуда вы будете
повиноваться.
– Я буду повиноваться, – тихо отозвалась Хилари.
– Не сомневаюсь, что со дня отъезда вашего мужа за вами в
Англии внимательно следили. Тем не менее сообщение дошло до вас, не так ли?
– Да.
– А теперь я сообщу вам дальнейшие инструкции, мадам.
– Я вас слушаю.
– Послезавтра вы отправитесь в Марракеш, как вы планировали
в соответствии с вашими заказами.
– Хорошо.
– На следующий день после прибытия туда вы получите
телеграмму из Англии. Не знаю ее содержания, но она заставит вас срочно изменить
планы и возвратиться в Англию.
– Я должна вернуться в Англию?
– Пожалуйста, слушайте. Я еще не закончил. Вы закажете билет
на самолет, вылетающий на следующий день из Касабланки.
– А если я не смогу его заказать? Если все билеты проданы?
– Они не будут проданы. Все устроено. Вам ясны инструкции?
– Да.
– Тогда, пожалуйста, возвращайтесь к вашему гиду. Вы
достаточно долго пробыли в дамском туалете. Между прочим, вы подружились с
американкой и англичанкой, которые остановились в «Пале-Джамель»?
– Да. Я совершила ошибку? Но этого было трудно избежать.
– Никакой ошибки – это прекрасно соответствует нашим планам.
Если вы убедите одну из этих женщин сопровождать вас в Марракеш, тем лучше.
Прощайте, мадам.
– До свидания, мсье.
– Маловероятно, чтобы мы встретились снова, – без особого
интереса сообщил мсье Лорье.
Хилари вернулась в женский туалет. На этот раз другая дверь
оказалась незапертой. Вскоре она присоединилась к гиду в чайной.
– Я достал очень приятную машину, – сказал ей гид. – Теперь
мы совершим прекрасную и познавательную поездку.
Экскурсия продолжалась согласно плану.
– Значит, завтра вы отбываете в Марракеш? – спросила мисс
Хезерингтон. – Недолго же вы пробыли в Фесе. Возможно, было бы проще сначала
поехать в Марракеш, затем в Фес, а потом вернуться в Касабланку?
– Очевидно, – отозвалась Хилари, – но трудно зарезервировать
номер в гостинице. Здесь так много народу.
– Только не англичан, – печально заметила мисс Хезерингтон.
– В наши дни за рубежом редко встретишь соотечественника. – Она оглянулась
вокруг и добавила: – Всюду одни французы.
Хилари улыбнулась. Казалось, для мисс Хезерингтон не имел
значения тот факт, что Марокко является французской колонией. Все зарубежные
отели она рассматривала как прерогативу английских путешественников.
– Французы, немцы и греки, – с усмешкой промолвила миссис
Келвин Бейкер. – Этот неопрятный старикашка, кажется, грек.
– Мне говорили, что грек, – сказала Хилари.
– Выглядит важной персоной, – заметила миссис Бейкер. –
Видите, как официанты пляшут вокруг него?
– Зато англичанам в наши дни не уделяют никакого внимания, –
пожаловалась мисс Хезерингтон. – Всегда дают им самые скверные комнаты – раньше
такие занимали только горничные и слуги.
– Ну, я не могу пожаловаться на условия проживания с тех
пор, как прибыла в Марокко, – сказала миссис Келвин Бейкер. – Каждый раз меня
помещают в удобную комнату с ванной.
– Еще бы – ведь вы американка, – с горечью произнесла мисс
Хезерингтон и нервно защелкала спицами.
– Мне бы очень хотелось уговорить вас поехать со мной в
Марракеш, – сказала Хилари. – Было так приятно встретить здесь вас обеих.
Путешествовать одной очень скучно.
