Неубедительно – даже весьма неубедительно… К тому же
придется объяснять разные неудобные мелочи вроде фальшивого паспорта или
поддельного аккредитива. Но иногда люди выходили сухими из воды с помощью еще
более дерзкой лжи, если они лгали уверенно и умели расположить к себе
собеседников. Так или иначе, лучше погибнуть сражаясь.
Хилари мягко отодвинула руку Питерса.
– Нет, я должна увидеть Тома, – сказала она. – Должна сразу
же пойти к нему.
Высокий мужчина выразил сочувствие, хотя его взгляд
оставался холодным и настороженным.
– Ну конечно, миссис Беттертон. Я понимаю ваши чувства. А
вот и мисс Дженсен.
К ним присоединилась худощавая девушка в очках.
– Мисс Дженсен, познакомьтесь с миссис Беттертон, фрейлейн
Неедхайм, доктором Барроном, мистером Питерсом и доктором Эрикссоном. Проводите
их в регистратуру и дайте чего-нибудь выпить. Я приду через несколько минут –
только отведу миссис Беттертон к ее мужу. – Он снова повернулся к Хилари: –
Следуйте за мной, миссис Беттертон.
Они пошли по коридору. У поворота Хилари оглянулась. Энди
Питерс все еще наблюдал за ней. Вид у него был озадаченный – Хилари показалось,
что он собирается последовать за ними. Должно быть, Питерс чувствовал, что с
ней что-то не так, но не понимал, что именно.
«Возможно, я вижу его в последний раз», – вздрогнув,
подумала Хилари.
Поворачивая за угол следом за провожатым, она махнула рукой
на прощанье.
– Сюда, миссис Беттертон, – весело сказал высокий мужчина. –
Боюсь, первое время вам будет нелегко ориентироваться – в здании слишком много
коридоров, и все похожи друг на друга.
Хилари, словно во сне, увидела лабиринт ослепительно-белых
коридоров, в котором можно блуждать вечно, не находя выхода…
– Я не знала, что это окажется больницей, – сказала она.
– Ну разумеется, вы ничего не знали, не так ли? – В его
голосе слышались нотки какого-то садистского веселья. – У вас был, так сказать,
«полет вслепую». Между прочим, меня зовут ван Хейдем – Паул ван Хейдем.
– Все это странно… и довольно страшно, – продолжала Хилари.
– Прокаженные…
– Да-да, конечно. Колоритно и весьма неожиданно. Обычно это
расстраивает вновь прибывших. Но со временем вы привыкнете к ним… Теперь вверх
по лестнице… Не торопитесь – уже недалеко.
Так много ступенек к смерти – высоких ступенек, куда выше,
чем в Европе… Еще один белый коридор – и ван Хейдем наконец остановился,
постучал в дверь и открыл ее.
– Беттертон! Я привел вашу жену.
Он шагнул в сторону.
Хилари вошла в комнату. Смелее! Выше голову! Вперед, к своей
судьбе!
Вполоборота к окну стоял мужчина. Хилари с удивлением
заметила, что он необычайно красив, – это не соответствовало ее представлениям
о Томе Беттертоне. Во всяком случае, фотография, которую ей показывали, словно
изображала другого человека…
Чувство удивления сразу все решило. Она должна предпринять
отчаянную попытку…
Хилари рванулась вперед, потом отпрянула. В ее голосе звучал
испуг:
– Но… это не Том! Это не мой муж!
«Хорошо сыграно!» – подумала она. Драматично, но не
чересчур. Ее взгляд встретился со взглядом ван Хейдема.
И тут Том Беттертон рассмеялся – негромким, веселым, почти
торжественным смехом.
– Здорово проделано – не так ли, ван Хейдем? – заговорил он.
– Если даже жена меня не узнает…
Четырьмя быстрыми шагами Беттертон подошел к Хилари и сжал
ее в объятиях:
– Олив, дорогая, конечно, я Том, даже если у меня не совсем
такое же лицо, как раньше.
Его губы коснулись ее уха, и она услышала тихий шепот:
– Ради бога, продолжайте игру! Кругом опасность!
Беттертон отпустил ее и снова прижал к себе:
– Дорогая! Кажется, будто я не видел тебя несколько лет.
Наконец ты здесь!
Хилари ощутила под лопатками предупреждающее нажатие
пальцев.
Через минуту Беттертон отодвинул ее от себя, вглядываясь ей
в лицо.
– Просто не могу поверить! – воскликнул он. – Ну, теперь ты
меня узнаёшь?
Его глаза все еще посылали сигнал предупреждения.
Хилари не понимала этого сигнала. Так или иначе, случилось
чудо – теперь она могла продолжать играть свою роль.
– Том! – воскликнула Хилари. – Но что произошло…
– С моим лицом? Пластическая операция. Здесь Херц из Вены –
он проделывает настоящие чудеса. Только не говори, что жалеешь о моем сломанном
носе.
Он снова поцеловал ее, потом с виноватой улыбкой обернулся к
наблюдающему за ними ван Хейдему:
– Прошу прощения за несдержанность, Паул.
– Но это вполне естественно, – благожелательно улыбнулся
голландец.
– Мы так долго не виделись, – сказала Хилари, – и я… – Она
слегка покачнулась. – Можно я сяду?
Том Беттертон поспешно усадил ее на стул:
– Конечно, дорогая. Ты устала после этого ужасного
путешествия. Не говоря уже об авиакатастрофе. Господи, какое чудесное спасение!
Итак, у них была связь с внешним миром. Они все знали о
катастрофе.
– После сотрясения мозга у меня голова как в тумане, –
пожаловалась Хилари. – Я все путаю, забываю, и у меня жуткая мигрень. А увидев
тебя с незнакомым лицом, я окончательно запуталась. Надеюсь, я тебе не помешаю?
– Помешаешь? Никогда. Тебе просто нужно немного отдохнуть.
Времени здесь предостаточно.
Ван Хейдем направился к двери.
– Ну, я вас покину, – сказал он. – Потом приведите вашу жену
в регистратуру, Беттертон. А пока побудьте вдвоем.
Голландец вышел, закрыв за собой дверь.
Беттертон тотчас же опустился на колени рядом с Хилари и
прижал лицо к ее плечу:
– Дорогая…
Она снова ощутила предупреждающее давление пальцев. Ее ушей
коснулся едва слышный шепот:
– Осторожно! Здесь может быть микрофон. Кто знает…
Разумеется, никто… Страх, неопределенность, опасность
физически чувствовались в атмосфере.
Том Беттертон слегка отодвинулся, не поднимаясь с коленей.
