– Я вам искренне сочувствую, миссис Беттертон, – сказал он.
– Уверяю вас, мы делаем все возможное, чтобы узнать, что случилось с вашим
мужем. Каждый день мы получаем рапорты из самых разных мест…
– Откуда? – резко осведомилась женщина. – Что в них
говорится?
Джессоп покачал головой:
– Их еще нужно рассортировать и проверить. Но боюсь, что
большая часть сообщений весьма неопределенна.
– Я должна знать, – надломленным голосом произнесла Олив
Беттертон. – Я больше не могу этого выносить.
– Вы очень любите вашего мужа, миссис Беттертон?
– Конечно! Мы женаты всего шесть месяцев.
– Да, знаю. Простите за нескромный вопрос, но между вами не
было ссор?
– Никаких.
– И неприятностей из-за другой женщины?
– Конечно, нет! Я же говорила – мы поженились только в
апреле.
– Поверьте, я не предполагаю ничего подобного, но приходится
принимать в расчет любую возможную причину исчезновения вашего мужа. Вы
говорите, он не был в последнее время чем-то расстроен или встревожен?
– Нет, нет, нет!
– На такой работе, как у вашего мужа, миссис Беттертон, люди
часто становятся нервными. Это вполне естественно, когда живешь под постоянным
присмотром…
Джессоп улыбнулся, но на лице женщины не появилось ответной
улыбки.
– Он вел себя как обычно, – упрямо заявила она.
– Ваш муж был доволен своей работой? Он обсуждал ее с вами?
– Нет, для меня это было чересчур сложно.
– Вам не кажется, что он мог испытывать угрызения совести
относительно возможных… ну, скажем, разрушительных результатов своей
деятельности? С учеными такое бывает.
– Том никогда не говорил ничего подобного.
– Понимаете, миссис Беттертон, – Джессоп склонился вперед
над столом, отчасти утратив обычную бесстрастность, – я пытаюсь представить
себе вашего мужа. Понять, что он за человек. А вы мне не помогаете.
– Но что еще я могу сделать? Я ответила на все ваши вопросы.
– Да, ответили – большей частью отрицательно. А мне нужно
нечто позитивное и конструктивное. Ведь гораздо легче искать человека, зная,
что он собой представляет.
Женщина немного подумала.
– Да, я понимаю, что вы имеете в виду. По крайней мере,
думаю, что понимаю. Ну, Том был добродушным, веселым и, конечно, очень умным.
Джессоп улыбнулся:
– Это перечень достоинств. Давайте попробуем быть
поконкретнее. Он много читал?
– Да, очень много.
– Какие именно книги?
– Ну, биографии, рекомендации книжного общества, а если
уставал – детективы.
– То есть был вполне традиционным читателем. А чем он
увлекался? Играл в карты или в шахматы?
– Том играл в бридж. Обычно мы играли с доктором Эвансом и
его женой один-два раза в неделю.
– У него было много друзей?
– Да, он был очень общительным.
– Я имею в виду не только это. Были ли у него близкие
друзья?
– Ну, Том играл в гольф с нашими соседями, но очень близких
друзей у него не было. Понимаете, он долго прожил в США, а родился в Канаде.
Здесь он мало кого знал.
Джессоп заглянул в лежащий на столе лист бумаги:
– Насколько я понял, у него недавно были трое посетителей из
Штатов. У меня записаны их имена. Как нам известно, это были единственные
иностранцы, с которыми ваш муж контактировал за последнее время. Вот почему мы
уделили им особое внимание. Во-первых, Уолтер Гриффитс. Он приезжал к вам в
Харуэлл.
– Да, он был в Англии и приходил повидать Тома.
– И как на это отреагировал ваш муж?
– Том был удивлен, но очень обрадовался. Они хорошо знали
друг друга в Штатах.
– А какое впечатление произвел этот Гриффитс на вас? Просто
опишите мне его.
– Но вы ведь наверняка все о нем знаете.
– Да, знаем. Но мне хочется услышать, что вы о нем думаете.
Женщина задумалась.
– Ну, Гриффитс показался мне довольно напыщенным и
болтливым. Со мной он был очень вежлив, а с Томом держался как близкий друг и
все время рассказывал ему о том, что происходило после его отъезда в Англию.
Меня эти местные сплетни не слишком интересовали, так как я не знала никого из
тех, о ком они говорили. Да и вообще, покуда они предавались воспоминаниям, я
готовила обед.
– А о политике они не говорили?
– Вы намекаете, что Гриффитс коммунист? – Олив Беттертон
покраснела. – Уверена, что это не так. Он находится на государственной службе –
кажется, в окружной прокуратуре. К тому же, когда Том стал высмеивать «охоту на
ведьм», Гриффитс сказал, что она необходима, хотя нам здесь этого не понять.
Так что он никак не может быть коммунистом!
– Пожалуйста, не волнуйтесь, миссис Беттертон.
– Я все время говорю вам, что Том не был коммунистом, а вы
мне не верите!
– Верю, но должен убедиться. Теперь что касается второго
зарубежного знакомого – доктора Марка Лукаса. Вы встречались с ним в Лондоне, в
«Дорсете».
– Да. Мы с Томом были в театре, а потом пошли ужинать в
«Дорсет». Внезапно этот человек – Лук или Лукас – подошел и поздоровался с
Томом. Он занимался какими-то химическими исследованиями и виделся с Томом в
Штатах. Лукас – беженец из Германии, принявший американское гражданство. Но вы,
конечно…
– Но я, конечно, это знаю? Разумеется, миссис Беттертон. Ваш
муж удивился, увидев его?
– Да, очень удивился.
– И обрадовался?
– Да… пожалуй…
– Но вы не уверены? – настаивал Джессоп.
– Ну, кажется, Том впоследствии сказал мне, что этот человек
ему не слишком нравится.
– Это была случайная встреча? Не было никаких
договоренностей о встречах в будущем?
– Нет, мы встретились чисто случайно.
– Понятно. Еще была иностранка, женщина, миссис Кэрол
Спидер, также из Штатов. Каким образом она с вами связалась?
– По-моему, миссис Спидер имела какое-то отношение к ООН.
Она была знакома с Томом в Америке и позвонила ему из Лондона, чтобы сообщить о
своем приезде и предложить нам как-нибудь сходить с ней на ленч.
