Вскоре в комнату вошли двое мужчин. Первый походил на
Леблана – коренастый, темноволосый, смышленый. Он держался почтительно, но не
скрывая радостного возбуждения. Грязная и пыльная одежда свидетельствовала о
недавнем возвращении из путешествия. Его сопровождал бербер в белом одеянии с
полной достоинства осанкой жителя пустыни. Поведение его было вежливым, но не
раболепным. Он с интересом осматривался вокруг, пока его спутник быстро
докладывал по-французски:
– Было предложено вознаграждение, и этот парень с
родственниками и друзьями произвели тщательный поиск. Я позволил ему самому
принести вам его находку, так как вы, возможно, захотите расспросить его.
Леблан повернулся к берберу.
– Ты хорошо поработал, отец, – обратился он к нему на
местном наречии. – У тебя соколиный глаз. Покажи нам, что ты обнаружил.
Бербер извлек из складок белой ткани маленький предмет,
шагнул вперед и положил его на стол перед французом. Это была серовато– розовая
искусственная жемчужина.
– Похоже на ту, какую нам показывали, – сказал он. – Это
ценная вещь, и я ее нашел.
Джессоп протянул руку и взял жемчужину. Вынув из кармана
точно такую же, он обследовал обе, потом подошел к окну и стал рассматривать их
в лупу.
– Да, – кивнул Джессоп, – отметина присутствует. – В его
голосе слышалось торжество. Он вернулся к столу. – Славная девушка! Ей удалось
это сделать!
Леблан быстро расспрашивал бербера по-арабски. Наконец он
повернулся к Джессопу:
– Прошу прощения, mon cher collegue, но эту жемчужину нашли
почти в полумиле от сгоревшего самолета.
– Это доказывает, – откликнулся Джессоп, – что Олив
Беттертон осталась в живых и что, хотя из Феса в самолете вылетели семь человек
и было найдено семь обгорелых трупов, ее среди них не было.
– Теперь мы расширим зону поисков, – сказал Леблан. Он снова
заговорил с бербером, который радостно улыбнулся и вышел вместе со своим
спутником. – Его щедро наградят, как было обещано, – продолжал француз, – а за
жемчужинами теперь будут охотиться все местные жители. У этих людей необычайно
острое зрение, а слух о награде быстро распространится. Думаю, mon cher
collegue, мы достигнем результатов! Если только девушке не помешали.
Джессоп покачал головой:
– Это должно выглядеть абсолютно естественно. У женщины
порвалось ожерелье, она собрала часть жемчужин, которые смогла найти, и
положила в карман, а там оказалась дырка. Кроме того, почему они стали бы ее
подозревать? Она – Олив Беттертон, стремящаяся присоединиться к своему мужу.
– Теперь мы должны рассмотреть это дело в ином свете, –
заметил Леблан, придвигая к себе список пассажиров. – Олив Беттертон, доктор
Баррон… – Он отметил галочками эти два имени. – Будем считать, что эти двое
направляются… куда бы они ни направлялись. Миссис Келвин Бейкер, американка, –
пока ставим знак вопроса. Вы говорили, что Торквил Эрикссон делал доклад в
Королевском обществе. Американец Питерс, судя по паспорту, химик. Монахиня –
ну, это хорошая маскировка. Похоже, эту группу вывезли из разных мест, собрав в
одном самолете. Потом самолет обнаружили сгоревшим вместе с семью людьми.
Интересно, как им удалось это проделать? Enfin, с’est colossal!
[31]
– Да, – промолвил Джессоп. – Финальный штрих выглядел весьма
убедительно. Но теперь мы знаем, что шесть или семь человек отправились в новое
путешествие, и знаем, откуда они отправились. Что нам делать дальше – посетить
это место?
– Разумеется, – ответил Леблан. – Перенесем нашу
штаб-квартиру туда. Если я не ошибаюсь, теперь, когда мы напали на след,
обнаружатся и другие улики.
Пришлось произвести сложные и тщательные расчеты. Скорость
автомобиля, расстояние, на котором он должен был заправиться, деревни, где
путешественники могли останавливаться на ночь. Следы были многочисленными и
путаными, многие ни к чему не привели, но то и дело появлялись положительные
результаты.
– Voilа, mon capitaine
[32]
. По вашему приказу мы обыскали
уборные. В темном углу одной из них, в доме Абдулы Мохаммеда, найдена жемчужина
в кусочке жевательной резинки. Мохаммед и его сыновья были допрошены. Сначала
они все отрицали, но потом признались, что шесть человек проезжали в машине,
якобы принадлежащей германской археологической экспедиции, и останавливались на
ночь. Хозяевам много заплатили, чтобы они об этом не рассказывали, так как
экспедиция будто бы собиралась производить нелегальные раскопки. Дети из
деревни Эль-Кайф принесли еще две жемчужины. Теперь мы знаем направление. Более
того, monsieur le capitaine
[33]
, как вы и предвидели, была замечена «рука
Фатимы». Этот тип вам все расскажет.
«Этим типом» оказался испуганный на вид бербер.
– Я был ночью с моим стадом, – сказал он, – и услышал звук
машины. Она проехала мимо меня, и я увидел на ней «руку Фатимы». Она светилась
в темноте!
– Фосфор на перчатке бывает весьма эффективен, – заметил
Леблан. – Поздравляю вас с этой идеей, mon cher.
– Эффективен, но опасен, – сказал Джессоп. – Его легко могут
заметить другие пассажиры.
Леблан пожал плечами:
– При дневном свете фосфор не виден.
– Да, но если они остановятся и выйдут из машины в темноте…
– Это сочтут обычным арабским суеверием. Такой знак часто
рисуют на телегах и фургонах. Подумают, что какой-то благочестивый мусульманин
намалевал его светящейся краской на своем автомобиле.
– Тоже верно. Но мы должны быть настороже. Если наши враги
заметили знак, они, возможно, пустят нас по ложному следу, нарисовав
фосфоресцирующей краской «руку Фатимы» на других машинах.
– Тут я с вами согласен – всегда следует оставаться начеку.
На следующее утро Леблан предъявил еще три жемчужины,
расположенные треугольником в кусочке жевательной резинки.
– Это означает, – сказал Джессоп, – что следующий этап пути
проделали по воздуху. – Он вопрошающе посмотрел на Леблана.
– Вы совершенно правы, – кивнул француз. – В пустынном месте
обнаружен заброшенный военный аэродром с признаками того, что там недавно
садился и взлетал самолет. – Он пожал плечами. – Неизвестный самолет – и снова
наши путешественники отправились в неизвестное место назначения. Выходит, мы
опять в тупике и не знаем, как взять след.
Глава 15
«Просто невероятно, – думала Хилари, – что я провела здесь
десять дней! Как легко можно ко всему приспособиться!» Она припомнила, как ей
показывали во Франции средневековое орудие пытки – железную клетку, в которой
заключенный не мог ни лежать, ни стоять, ни сидеть. Гид рассказал, что
последний заключенный пробыл в этой клетке восемнадцать лет, был освобожден,
прожил еще двадцать лет и умер глубоким стариком. Умение приспосабливаться,
думала Хилари, отличало человека от диких животных. Человек может жить в любом
климате, в любых условиях и есть любую пищу. Он может существовать в рабстве и
на свободе.
