– Мы еще не побеждены, – заметил Джессоп. – Я уверен, что
наши друзья здесь.
– Но нет ни малейших признаков…
– Конечно, нет. Они бы никогда такого не допустили. К этим
официальным визитам здесь готовятся заранее.
– Тогда как же мы добудем доказательства? Говорю вам, без
улик нам не позволят и шагу ступить. Они настроены весьма скептически. Министр,
американский посол, британский консул – все считают, что такой человек, как
Аристидис, вне подозрений.
– Успокойтесь, Леблан. Повторяю: мы еще не побеждены.
Леблан пожал плечами:
– Вы оптимист, друг мой. – Он повернулся, чтобы
переброситься несколькими словами с одним из безупречно одетых луноликих
молодых людей, составляющих элемент антуража, потом посмотрел на Джессопа и с
подозрением осведомился: – Чему вы улыбаетесь?
– Вы слышали о счетчике Гейгера?
– Естественно. Но ведь я не ученый.
– Как и я. Это очень чувствительный детектор
радиоактивности.
– Ну и что?
– Наши друзья здесь – это сообщает мне счетчик Гейгера.
Здание намеренно построено так путано. Все коридоры и комнаты походят друг на
друга, поэтому трудно разобраться в планировке. Часть этого сооружения мы не
видели – нам ее не показали.
– Вы догадались об этом благодаря показаниям
радиоактивности?
– Вот именно.
– Фактически это то же самое, что жемчужины мадам?
– Да. Мы все еще играем в Гензеля и Гретель. Но знаки,
оставленные здесь, не так очевидны, как жемчужины или рука, нарисованная
фосфоресцирующей краской. Их нельзя увидеть, но можно почувствовать нашим счетчиком.
– Но, бог мой, Джессоп, неужели этого достаточно?
– Для нас – да, – ответил Джессоп. – Но я боюсь… – Он не
договорил.
Леблан окончил фразу за него:
– Вы боитесь, что эти люди нам не поверят. Они с самого
начала отнеслись к этому предприятию скептически. Даже ваш британский консул
чересчур осторожен. Ведь ваше правительство многим обязано Аристидису. Что
касается нашего… – Он пожал плечами. – Уверен, что мсье министра будет трудно
убедить.
– Мы не должны полагаться на правительства, – сказал
Джессоп. – У правительственных чиновников и дипломатов связаны руки. Но они
нужны нам здесь, так как у них есть власть. А полагаться я предпочту на других.
– На кого именно, друг мой?
Джессоп внезапно усмехнулся.
– На прессу, – ответил он. – У журналистов отличное чутье на
сенсации. Не в их интересах замять дело. Они всегда готовы поверить всему
мало-мальски вероятному. Помимо прессы, я полагаюсь на того тугоухого старика.
– Ага, я знаю, кого вы имеете в виду. Старого джентльмена,
который выглядит так, будто он одной ногой в могиле.
– Да, он немощен, глух и полуслеп, зато его интересует
правда. Этот человек – бывший верховный судья, и, несмотря на возраст и
инвалидность, его ум так же остер, как прежде. Старик чувствует, когда
происходит нечто сомнительное и кое-кто пытается не допустить огласки. Он
выслушает нас и захочет во всем разобраться.
Они вернулись в салон. Чай и аперитивы уже подали. Министр
поздравил Аристидиса цветистыми фразами. Американский посол внес свою лепту.
После этого министр огляделся вокруг и слегка нервно произнес:
– А теперь, джентльмены, думаю, настало время проститься с
нашим любезным хозяином. Мы видели все, что можно было увидеть… – он
многозначительно подчеркнул последние слова, – и убедились, что все
великолепно. Это первоклассное учреждение! Мы очень признательны нашему хозяину
за его гостеприимство и поздравляем его с замечательными достижениями. Нам
остается попрощаться и удалиться. Я прав, не так ли?
Слова и поведение министра вполне укладывались в
традиционные рамки. Взгляд, которым он окинул других визитеров, казался не
более чем вежливым. Но в действительности в его словах содержалась просьба.
Фактически министр произнес: «Вы убедились, джентльмены, что здесь нет ничего,
что вы подозревали. Это огромное облегчение, и теперь мы можем уехать с чистой
совестью».
Но в наступившем молчании послышался спокойный голос
Джессопа. Он обратился к министру по-французски, но его речь, хотя и грамотная,
выдавала англичанина.
– С вашего позволения, сэр, я бы хотел попросить нашего
любезного хозяина об одолжении.
– Разумеется, мистер… э-э… Джессоп.
Джессоп обернулся к ван Хейдему, упорно не глядя на мистера
Аристидиса.
– Мы встретились с многими вашими сотрудниками, – сказал он.
– Но здесь находится мой старый друг, с которым я хотел бы побеседовать. Нельзя
ли это устроить до моего отъезда?
– Ваш друг? – с вежливым удивлением осведомился доктор ван
Хейдем.
– Точнее, двое друзей, – отозвался Джессоп. – Во-первых,
миссис Беттертон – Олив Беттертон. Кажется, здесь работает ее муж, Том
Беттертон. Раньше он работал в Харуэлле, а до того – в Америке. Я бы очень
хотел поговорить с ними обоими.
Реакция доктора ван Хейдема была безупречной. Он широко
открыл глаза и озадаченно нахмурился:
– Беттертон? Боюсь, что у нас нет никого с такой фамилией.
– Здесь также находится еще один американец – Эндрю Питерс,
– настаивал Джессоп. – Кажется, он химик. Я прав, не так ли, сэр? – Он
почтительно повернулся к американскому послу.
Посол был мужчиной средних лет с проницательными голубыми
глазами. Наряду с дипломатическими способностями он обладал твердым характером.
Встретившись взглядом с Джессопом, он немного подумал и кивнул:
– Да-да, Энди Питерс. Я бы тоже хотел повидать его.
Вежливое удивление ван Хейдема росло на глазах. Джессоп
исподтишка бросил взгляд на Аристидиса. Маленькое желтое лицо не выражало ни
беспокойства, ни изумления – оно оставалось равнодушным.
– Эндрю Питерс? Боюсь, вы ошиблись, ваше превосходительство.
У нас нет человека с таким именем. Оно вообще мне неизвестно.
– Но имя Томаса Беттертона вам известно, не так ли? –
спросил Джессоп.
На секунду ван Хейдем заколебался. Он слегка повернул голову
в сторону старика в кресле, но вовремя спохватился:
– Томас Беттертон? Кажется, да…
– Ну как же! – вмешался один из журналистов. – С ним была
связана целая сенсация. Полгода назад он исчез, и его имя фигурировало в
заголовках всех европейских газет. Полиция искала его повсюду. Вы хотите
сказать, что все это время он находился здесь?
