– Зачем? Что вы задумали?
– Смыться, дорогая моя, пока есть возможность.
– Куда?
– Куда угодно.
– Но почему?
– Подумайте, девочка моя. Я не знаю здешних законов. Танжер
– странное место, не находящееся под юрисдикцией какой-либо одной страны. Но я
знаю, что произойдет, если я отправлюсь вместе со всеми вами в Гибралтар.
Первым делом меня там арестуют.
Хилари с тревогой посмотрела на него. Обрадованная спасением
из организации, она забыла о неприятностях Тома Беттертона.
– Вы имеете в виду разглашение государственной тайны? Но вам
от этого не убежать. Куда вы можете отправиться?
– Я уже сказал – куда угодно.
– Разве в наши дни это возможно? У вас будет множество
трудностей – в том числе с деньгами.
Он коротко усмехнулся:
– С деньгами все в порядке. Они хранятся там, где я смогу их
получить под другим именем.
– Значит, вы взяли с собой деньги?
– Конечно, взял.
– Но вас выследят.
– Это будет нелегко. Поймите, Олив, мое описание, которым
они располагают, не соответствует моей теперешней внешности. Поэтому я так
настаивал на пластической операции. С самого начала я планировал убраться из
Англии, положить деньги в надежное место и изменить внешность, обеспечив себе
безопасность до конца дней.
– Вы не правы, – сказала Хилари. – Куда лучше вернуться и
понести наказание. В конце концов, сейчас не военное время. Вас приговорят к
короткому сроку заключения. Что хорошего, если за вами будут охотиться всю вашу
жизнь?
Беттертон покачал головой:
– Вы не понимаете самого главного… Ладно, пошли. Нельзя
терять время.
– Но как вы собираетесь выбраться из Танжера?
– Как-нибудь. Не беспокойтесь.
Хилари поднялась и медленно зашагала по террасе рядом с
Беттертоном. Она испытывала странное ощущение. Ее обязательства по отношению к
Джессопу и покойной Олив Беттертон были выполнены. Больше ей нечего было
делать. Она и Том Беттертон прожили несколько недель в непосредственной
близости, но остались чужими – между ними не возникло даже дружеских отношений.
Они дошли до конца террасы. Маленькая боковая дверь в стене
выходила на узкую извилистую дорогу, ведущую вниз с холма к порту.
– Выскользну через эту дверь, – сказал Беттертон. – За нами
никто не наблюдает. Пока.
– Желаю удачи, – медленно произнесла Хилари.
Она следила за тем, как Беттертон подошел к двери и повернул
ручку. Когда дверь открылась, он внезапно шагнул назад. В проеме стояли трое
мужчин. Двое вошли на террасу и направились к Беттертону.
– Томас Беттертон, – заговорил один из них, – у меня имеется
ордер на ваш арест. Вы будете находиться в заключении здесь, пока не закончится
оформление вашей выдачи.
Беттертон резко повернулся, но второй мужчина преградил ему
дорогу. Тогда он повернулся назад и рассмеялся.
– Все в порядке, если не считать того, что я не Томас
Беттертон.
Третий мужчина – Энди Питерс – шагнул на террасу и
присоединился к двум другим.
– Не выйдет, – сказал он. – Томас Беттертон – вы.
– Вы так считаете, потому что последний месяц прожили там
же, где я, и слышали, как все именовали меня Томасом Беттертоном. Но дело в
том, что я не Беттертон. Я познакомился с ним в Париже и занял его место.
Спросите эту леди, если вы не верите мне. Она приехала ко мне, притворяясь моей
женой, и я принял ее за таковую, верно?
Хилари кивнула.
– Не будучи Томасом Беттертоном, я, естественно, не знал,
как выглядит его жена, и поверил этой женщине. Впоследствии я придумал
объяснение, которое ее удовлетворило. Но это правда.
– Так вот почему вы притворились, будто узнали меня! –
воскликнула Хилари. – Но ведь потом вы велели мне продолжать игру!
Беттертон снова рассмеялся.
– Я не Беттертон, – уверенно заявил он. – Посмотрите на
любую фотографию Беттертона, и вы убедитесь, что я говорю правду.
Энди Питерс шагнул вперед. Голос его совсем не походил на
голос Питерса, который так хорошо знала Хилари. Теперь он звучал спокойно и
неумолимо:
– Я видел фотографии Беттертона и согласен, что вы на них не
похожи. Но тем не менее вы Томас Беттертон, и я это докажу.
Питерс внезапно схватил Беттертона и сорвал с него пиджак.
– Если вы Томас Беттертон, у вас должен быть шрам в форме
буквы Z на сгибе правой руки.
Он разорвал рукав рубашки Беттертона и потянул его за руку.
– Вот! – торжествующе воскликнул Питерс, указывая на шрам. –
В США есть два лаборанта, которые это подтвердят. Я знаю о шраме, потому что
Эльза рассказала мне в письме, как вы поранили руку.
– Эльза? – Беттертон уставился на него. Его сотрясала
нервная дрожь. – При чем тут Эльза?
– Спросите лучше, в чем вас обвиняют!
– Вам предъявлено обвинение в убийстве первой степени, –
снова заговорил полицейский чиновник. – В убийстве вашей жены, Эльзы Беттертон.
Глава 22
– Поверьте, Олив, я очень сожалею. Ради вас я дал ему шанс –
предупредил вас, что для него безопаснее оставаться в организации. Но я объехал
полсвета, чтобы добраться до него и заставить его заплатить за то, что он
сделал с Эльзой.
– Я ничего не понимаю! Кто вы такой?
– Мне казалось, вы знаете. Я Борис Андрей Павлов-Глидр,
кузен Эльзы. Меня послали из Польши в Америку завершить образование в
университете. В Европе складывалась такая ситуация, что мой дядя счел для меня
лучшим принять американское гражданство. Я взял имя Эндрю Питерс. Когда
началась война, я вернулся в Европу и стал участником Сопротивления. Мне
удалось переправить дядю и Эльзу из Польши в Америку. Эльза… я уже рассказывал
вам о ней. Она была одним из самых блестящих ученых нашего времени. Это Эльза
открыла ZE-расщепление. Беттертон был молодым канадцем, который помогал
Маннхейму в его экспериментах. Он знал свое дело – но не более того. Беттертон
стал ухаживать за Эльзой и женился на ней, чтобы быть в курсе ее научной
деятельности. Когда ее эксперименты близились к завершению и Беттертон понял
всю важность ZE-pacщепления, он отравил свою жену.
