— Случаем, попадется Черноух, а отдавать не будут — давай десятку. Не отдают — давай двенадцать. Не отдают — ложи все пятнадцать. А если и тогда не желают, пиши себе адрес и — ко мне: сам поеду. Допоздна не ходи: к четырем часам к автобусу. День стал короткий — по темному поедем. Да спрашивай про Черноуха культурно: «Вопрос можно, товарищ?» А уж потом докладывай: так, мол, и так — из деревни мы, пастухи, и без собаки нам невозможно, а пропала. Убег, мол, в город. Добрых людей много: ты спрашивай, знай свое.
…По городу шел степенный мальчик крепыш и изредка обращался к встречным, к тем, кто, по его мнению, заслуживает доверия:
— Вопрос можно, товарищ? Мы, стало быть, пастухи…
Жирных встречал неимоверно много, особенно женщин, но пропускал таких (должно, не работают, оттого и толсты без предела). Но именно жирный-то товарищ, услышав вопрос мальчика, не к нему — к другому, остановился и посоветовал пойти на вокзал (там, дескать, за день вся молодежь пройдет через ворота — уж кто-нибудь да знает). Мальчишек же Алеша не пропускал ни одного.
В то же самое время и Толик вышел из дому на очередные поиски Бима. Он искал настойчиво уже три дня, но — после уроков, а сегодня решил начать с утра: воскресенье — в школу не идти.
Шел по городу чистенький мальчик из культурной семьи, шел, вглядываясь в лица, как-бы изучая прохожих, и спрашивал по выбору:
— Дяденька, скажите, пожалуйста, не видели ли вы собаку с черным ухом?.. Белая, в желтом крапе?.. Нет, не видели! Жаль. Извините.
Толик уже однажды был у Степановны, несмотря на запрет родителей, уж отдал Люсе чешские карандаши, каких не бывает ни в одном магазине, и альбом для рисования, уже рассказал, что Бим был у него, ночевал, а потом пропал узнал он от Степановны и то, что Иван Иваныч, которого он никогда в жизни не видел, прислал письмо — скоро приедет. Сегодня Толик к вечеру обязательно зайдет еще раз — нет ли каких новостей о Биме, к тому же Люся обещала ему подарить свою картину «Наш Бим».
На одной из улиц, поблизости от вокзала, к Толику подошел мальчик лет тринадцати, загорелый, прочный, в новом костюмчике, сшитом по взрослому, и спросил:
— Вопрос можно, товарищ?
Такое обращение, как к большому, Толику понравилось, и он охотно ответил:
— Можно. — В свою очередь спросил: — А что ты хотел?
— Пастухи мы. А собака пропала — в город ушла. Случаем, не видал?
Белая, с желтыми крапинками, а ухо черное-черное… И нога…
— Как зовут собаку? — вскрикнул Толик.
— Черноух, — ответил Алеша.
— Бим, — сказал Толик. — Он!
Нетрудно понять, как мальчики объяснились: Толик установил, когда и где куплен Бим, когда он ушел из села. Алеша понял, что приходил к Толику именно Черноух, а не кто-либо другой. Все сходилось: Бим был где-то в городе. Оба они даже и не подумали о том, кому из них достанется Бим, если найдут. Главное, искать, скорее искать.
— Сперва станем-ка у вокзала, — предложил Алеша. — Человек мне посоветовал.
— Народу тут тьма, кто-то уж обязательно видел Бима, — согласился и Толик.
Наивность такого поиска была очевидна, но не Алеше, и не Толику. Они просто почувствовали дух товарищества, объединились одним желание, одной любовью к Биму, они верили — вот в чем и гвоздь их поведения. А воображение уже рисовало, что Бим и сам может попасться им на глаза.
— А потом зайдем к твоей Степановне, — уже на ходу решил Алеша. — Ее он не минует. Фактически он туда и идет, обязательно туда. Стало быть, ему иначе нельзя: дом.
— Зайдем, — согласился Толик.
Ему положительно нравился Алеша своей степенной речью и в то же время наивностью и простотой. Подобные знакомства остаются на всю жизнь. И хорошо тому мальчику, которому улица подарит доброго товарища, а не жулика.
Ребята уже расспросили не меньше сотни людей и все продолжали выбирать тех, кому следует задавать вопрос.
В то же утро в общую вокзальную толчею, опираясь на палочку, вышел из вагона скорого поезда седой человек в коричневом пальто. Пройдя вокзал, он приостановился и осмотрелся вокруг. Так человек, надолго разлучавшийся с родными местами и возвратившийся обратно, смотрит — все ли на мете, не изменилось ли что. В этот момент к нему и подошли два незнакомых мальчика. Один из них, явно сельский, спросил:
— Вопрос можно, товарищ?
Седой, чуть склонив голову на сторону и пряча улыбку, ответил:
— Конечно, можно, товарищ.
Второй, явно городской, продолжил вопрос:
— Скажите, пожалуйста, вы не видели собаку с черным ухом, белая, с кра…
Седой сжал плечо мальчика и с нескрываемым волнением воскликнул:
— Бим?!
— Да, Бим. Видели? Где?
Все трое сели на скамейку привокзального скверика. И все трое доверяли друг другу без каких либо сомнений, хотя мальчики абсолютно не знали этого старого человека, не знали, что это и был Иван Иваныч, хозяин Бима, даже не сразу бы и догадались, если бы он сам не сказал о себе.
Пожалуй, и знакомые не вдруг узнали бы его. Он стал чуть сутулее, лицо худее, морщин прибавилось (операция близко от сердца — не курорт), но глаза остались такими же — внимательными, сосредоточенными, смотрящими как бы внутрь человека. Только по этим густо карим глазам и можно было бы определить, что когда-то обладатель их был брюнетом. Теперь же он стал окончательно белым, как снег.
Толик рассказал все, что знал о Биме, даже и то, что он хромой и больной. Алеша толково и коротко поведал о жизни Черноуха в селе.
Ребятам все нравилось в Иване Иваныче: разговаривает он с ними как со взрослыми, иногда положив ладонь на плечо собеседника, нравилось и то, как он слушает не перебивая, и то, что он белый-белый, и имя, и отчество у него хорошее, а главное, он любит их, незнакомых мальчиков, — это уже яснее ясного. Иначе к чему же он сказал в заключение:
— Хорошие вы ребята. Будем друзьями, по настоящему… А теперь — ко мне. Судя по всему, Бим уже пришел домой.
Дорогой он осторожно расспрашивал мальчиков и без труда установил, кто они, откуда, из каких семей, кто чем занимается, кому и что нравится.
— Овец пасешь — это хорошо, Алеша. И учишься в школе? Трудно небось?
— Овцу, ее накормить — уметь надо, — отвечал, как и отец, Алеша. — Дело трудное. Распустить отару фронтом, не топтать корм под ногами — это не раз плюнуть, намотаешься так, что ноги гудят. И обратно же: вставай чуть свет. Хлопотно. С собакой хорошо — помогает лучше человека, если он ни шиша не понимает в этом деле. А без собаки нам никак невозможно.
Пастухи мы. Куда ж денешься?
— А ты, Толик, чем занимаешься? — спросил Иван Иваныч.
— Я? — удивился Толик. — Я учусь в школе.
— Скотина у вас есть какая дома-то? — спросил Алеша у Толика.
