Тычок.
— Перестань меня тыкать! Почему ты такой вредный?
— Если тебе не нравится то, что я делаю, останови меня, — Дэниел снова ее ткнул.
Он победил. Она хлопнула его по руке и забралась на него сверху, прижав его руки коленями. Полсекунды он позволил ей думать, что она с ним справилась, потом перекатился наверх и заломил ей руки за спину. Он сказал, что ему нравится, когда она сопротивляется, а она пыталась сказать ему, что сейчас не играет, но он ее не слушал. Она попыталась сказать «перестань» и даже «пожалуйста», но получился только плач. Он снова дал ей пощечину и сказал, чтобы она не вела себя как ребенок. Он сказал: «Скажи, чего ты хочешь». Она не могла говорить. Он снова ударил ее по лицу и сказал: «Ты должна сказать, а то я не узнаю». Он надавал ей пощечин, так что, наконец, она могла только хныкать, а потом, чтобы эмоционально встряхнуть ее, слез с нее и сел на край постели, не прикасаясь к ней.
— Пожалуйста, — сказала Сара.
— Что, пожалуйста? — его голос был далеким-далеким.
«Что, пожалуйста?» Она была готова потерять сознание. Пожалуйста, потрогай меня. Пожалуйста, оставь меня в покое. Пожалуйста, Дэниел. Пожалуйста, сделай то, что заставит меня забыть, чтобы я не чувствовала себя плохо, пожалуйста, не вредничай, пожалуйста, избей меня опять до потери сознания, или убей меня, или поцелуй меня. Пожалуйста, сделай так, чтобы мне не было больно. Когда она снова заговорила, ее голос был ясным и громким:
— Пожалуйста, разреши мне позвонить Джейми.
Он смотрел на нее, не мигая, пока она не сжалась и не закрыла глаза. Потом встал и ушел.
Сара несколько минут ждала в спальне, а когда он не вернулся, встала и пошла его искать. Квартира была пуста. Она спустилась на лифте вниз, вышла к парковке и убедилась, что его машины не было. В лифте, когда она возвращалась обратно, женщина в соломенной шляпке спросила, все ли у Сары в порядке. Голос не слушался, и Сара просто кивнула и кашлянула, и женщина отвернулась.
Войдя в квартиру, Сара поняла, почему женщина встревожилась. Ее волосы спутались в сплошную черную массу, из которой торчали отдельные пряди, словно смазанные клеем или гелем. Лицо было болезненно-бледным с красными пятнами, желтыми синяками и сиреневыми мешками под глазами. На ней была розовая майка и синие брюки, все руки в черно-синих синяках. Она была похожа на наркоманку или рок-звезду. Где то таинственное здоровое сияние, которое должно появляться, когда человек влюблен?
Дэниела не было.
Сара приняла душ и побрила ноги, подмышки и линию бикини; просто противно, до чего она стала колючая. Она помыла и сполоснула кондиционером волосы, расчесала все узлы и тщательно заплела их в косу, завязав ее красной лентой. Под раковиной стояла дезинфицирующая жидкость, и Сара протерла ей все тело, скрипя зубами от боли, которой отозвались миллионы царапин и ссадин.
Квартира была разгромлена. Сара убирала ее целых полтора часа, а потом ей пришлось снова принять душ, потому что она чувствовала себя грязной. Она застелила постель чистыми простынями и даже сорвала несколько камелий из вазона на балконе и поставила их в вазу на стол столовой.
Дэниела не было. Прошло уже несколько часов.
Сара выкурила три сигареты, затем сняла трубку и набрала номер Джейми. Подошла Шелли, назвала ее шлюхой и бросила трубку. Сара выпила два больших стакана неразбавленного виски «Wild Turkey» и стала курить, глядя на входную дверь. Потом она опять набрала номер Джейми. Шелли сказала, что если она еще раз позвонит, то дождется судебного запрета. Сара выпила еще и сделала другой звонок.
— Ну наконец-то!
— Не ори на меня, Майк.
Она услышала, как он выдохнул, стараясь совладать с дыханием.
— Я так беспокоился. С тобой все в порядке?
— Все прекрасно. Ты видел Джейми?
— Где ты?
— Я у Дэниела. Как Джейми?
— Сара, девочка, я скучаю по тебе, я беспокоюсь, потому что этот мужик гребаный психопат. Давай встретимся. Пожалуйста.
— Мне действительно нужно знать, как дела у Джейми.
Майк вздохнул.
— Он сломлен, Сара. А чего ты ожидала? Он совсем съехал с катушек, ходит к психиатру каждый день. Сидит на таблетках, от которых его все время клонит в сон.
Сара с трудом выговорила следующие слова:
— Ты должен обязательно передать ему, что я его люблю, чтобы он точно знал это.
— Нет, Сара, еще чего!
Она стала плакать и умолять, но потом открылась входная дверь. Она увидела ноги Дэниела и руки Дэниела с таким огромным букетом белых роз, что головы не было видно. Она бросила трубку, и розы Дэниела осыпали ее, обливающуюся слезами.
Дэниел встретил горе Сары, как ей сперва показалось, с сочувствием. Она боялась, что он рассердится, когда поймет, что она скучает по Джейми, но голос его остался тихим и ласковым. Он осыпал ее розами, поцелуями и утешающими словами. Он обласкал ее пониманием. И только несколько часов спустя, когда она выплакалась перед ним и открыла ему тайны своей души, она поняла, что он ее обманывал.
— Бедняжка, — проговорил он. — Ты так противоречива.
Сара не могла ответить. Она была под ним, раздавлена им. Она столько плакала, что горло у нее болело, а глаза сделались как щелки. Его спокойствие было подарком. Подарком, как и розы, которые он принес ей. Розы лежали вокруг них на кухонном полу.
— Я думаю, — продолжал Дэниел, — что тебе надо уйти.
— Нет, — прохрипела Сара, и глаза ее снова наполнились слезами.
— Да, Сара. Я думаю, так будет лучше всего. Если ты столько думаешь о Джейми, тебе надо пойти к нему и быть с ним. Если ты не хочешь быть здесь, не хочешь быть со мной, я не буду тебя удерживать.
— Нет.
— Нет? Что нет, Сара? Я даже вопроса не задавал! Что значит «нет»?
— Нет, я не хочу уходить. Это просто ответ «нет» на все, что ты говоришь. Я не противоречивая. Я люблю тебя. Я не хочу уходить; я не уйду. Никогда. — Ей было больно говорить это, но, когда слова вышли наружу, она почувствовала себя лучше. Дэниел снова стал целовать ее; он оперся на локти и уже так давил на ее ребра и грудь.
— Ладно, Сара, ладно, — сказал он. — Но если я когда-нибудь, когда-нибудь узнаю, что ты виделась с Джейми или разговаривала с ним, это будет конец.
— Конец чему?
Дэниел поднялся на колени, так что она оказалась у него между ног. Он подобрал одну розу и держал перед собой, над грудью Сары. Одним резким движением он ударил себя в горло шипом. Достаточно сильно, чтобы капля крови выступила и начала расти. Он уронил розу на живот Саре и закрыл глаза.
— Ты заколешь меня розовым шипом? — Сара попробовала легкомысленный тон — какая-то часть ее все еще сохраняла прирожденную нелюбовь к драматичности. Но большая ее часть — та, что знала, что с ним это больше чем драматичность, — одержала верх. Ее голос показался слабым и испуганным.
