– Постараюсь, – уклончиво пообещала Полина.
– Этим ты обяжешь меня.
– Учту, – улыбнулась Полина и поднялась. – Простите за то, что на этом заканчиваю нашу встречу, – она посмотрела на часы. – Я немедленно сообщу, когда найду нужного человека.
– Не останешься на обед?
– В другой раз непременно. Но, к сожалению, не сегодня.
– Только обещаешь, – в голосе Миронова прозвучала обида. – Настоящая женщина. Сладкоречивая и ускользающая. Ты могла бы стать прекрасным учителем для Ксении. Но, полагаю, у тебя для этого нет времени.
Полина наклонилась и поцеловала Миронова в щеку, попрощалась и направилась к выходу. Потом вдруг обернулась и замерла, ошеломленная жалостью, пронзившей ее, едва она взглянула на поникшие плечи Константина Витальевича. Она уже намеревалась вернуться, но вспомнила об обещании, данном Зине, пообедать с родителями, поэтому с тяжелым сердцем медленно побрела к двери, размышляя о том, что никакие деньги не способны сделать человека счастливым. Вот он, Миронов, один из самых богатых людей столицы, сидит одинокий за столиком и с тоской в глазах пьет дорогой коньяк, который не доставляет ему никакой радости. Деньги могут принести много удовольствий, но никогда не дадут самого главного – семейной теплоты. Этого Миронов был лишен, как и большинство клиентов Полины, которые с помощью своих сверхъестественных заказов старались убежать от окружающей их пустоты.
* * *
– Мама, разве отец не знал, что мы собираемся пообедать вместе? – спросила Полина у Елизаветы Карловны, которая вышла встречать дочь в прихожую.
– Ах, девочка моя, – вздохнула Елизавета Карловна, – ты столько раз отменяла наши встречи. Думаю, отец был уверен, что и в этот раз нам не удастся увидеться. Сергей остался в охотничьем домике.
Всякий раз, когда мама говорила о загородном доме в лесу, в голосе ее чувствовалась злость и ревность. Полина уже перестала удивляться этому и не обратила должного внимания на обиду, звучавшую в голосе Елизаветы Карловны.
– Ему там нравится, – сказала она, снимая босоножки.
– Но в том доме убили Катю! – воскликнула Елизавета Карловна и театрально пошатнулась, словно намеревалась упасть в обморок.
Полина не отреагировала на эту экзальтированную выходку. Мать всегда была эмоциональной, к тому же, как маленький ребенок, очень любила играть на эмоциях близких, что у нее прекрасно получалось. Все начинали охать и вздыхать, пытаясь привести расстроенную Елизавету Карловну в чувства.
– Как он может там находиться? Этот проклятый дом…
– Ни в чем не виноват, – прервала ее Полина. – Успокойся! Отцу там хорошо.
– Зато мне плохо одной!
Елизавета Карловна прошла в кухню и занялась приготовлением чая.
– Обед отменяется? – спросила Полина. – Только чай? Я, между прочим, голодна.
– Прости, солнышко. Я на диете, поэтому Даша ничего не приготовила. Кроме того, как и отец, я была уверена, что ты не приедешь. Но в холодильнике есть сыр и ветчина. Сделай себе бутерброд.
Полина взяла кусочек хлеба и положила на него тонкий ломтик сыра, устроилась на диванчике в углу комнаты и, тихо жуя, наблюдала за матерью. Елизавета Карловна заметно похорошела за последние месяцы. Впрочем, она всегда выглядела привлекательно – подтянутая, оттого что регулярно занималась спортом, ухоженная, так как никогда не жалела денег на косметологов и пластических хирургов. Однако взгляд Елизаветы Карловны казался печальным и утомленным. Грусть не уходила с ее лица с тех пор, как погибла младшая сестра Полины. Мама выглядела подавленной и растерянной, словно у нее отобрали любимую игрушку и она абсолютно не знает, чем себя занять. Понятно, что смерть ребенка не проходит бесследно, однако не стоит терять интерес к жизни. Катю, считала Полина, уже не вернешь, а земля с ее смертью не перестала вращаться. То, что она умерла, не означало, что надо лечь следом за ней в гроб или превратиться в отшельника, боясь выйти на улицу. Может быть, Полина и выглядела со стороны жестокой, проявляя самообладание после случившейся в семье трагедии, но ей казалось неправильным и глупым поведение матери, утратившей вкус ко всему с уходом младшей дочери. Получается, что, похоронив Катю, мама заодно похоронила себя, чего требовала и от остальных – вечной скорби и безучастия к происходящему.
– Я вчера вернулась из Лондона.
– Да? – встрепенулась Елизавета Карловна. – Как там мои мальчики?
– Сыновья и внук? – хмыкнула Полина. – Живут и здравствуют. Марк, кстати, тоже весьма хорошо поживает.
Полина специально упомянула имя бывшего мужа Елизаветы Карловны, отца Майкла и Алекса, чтобы увидеть хоть какую-то реакцию на ее лице. Елизавета Карловна сдержанно улыбнулась, догадавшись, почему Полина задевает ее.
– Тебя ничто не может изменить, – сказала она, поставив перед дочерью чашку с чаем. – Конфеты или пирожные?
– И то и другое, – ответила Полина. – Думала, когда человек сидит на диете, он убирает из дома все сладкое.
– Меня не сломать сладостями.
– Знаю. Как ты, мамочка? – Она погладила холеную руку Елизаветы Карловны и вдруг задумчиво посмотрела матери в лицо.
– Мне плохо. Я всегда одна. Отец почти не приезжает в город. Все лето провел в своей избушке и, кажется, окончательно забыл обо мне. Я тоскую. Мне абсолютно нечем заняться. Ты тоже не думаешь о своей маме, хотя знаешь, как я в тебе нуждаюсь.
– Послушай, не хотела бы ты взять на себя роль учителя? Возможно, это принесет тебе удовольствие. Клиент компании ищет для дочери наставника, – Полина старательно выбирала слова, чтобы не дать повода отказаться. – Ты – возвышенная, образованная особа, – продолжила она, заметив в глазах матери интерес, хотя он больше относился к льстивым словам, нежели к самому предложению. – Мама, ты многое дала нам с Катей. Показала мир искусства, научила ценить и понимать его. Галереи, музыка…
– Ты хочешь, чтобы я таким же образом «обработала» юную деревенщину? – перебила дочь Елизавета Карловна, высокомерно приподняв бровь.
– Выражаешься как наша домработница, – усмехнулась Полина. – Да, хочу. Думаю, только ты сможешь смахнуть с нее пыль и наполнить этот пустой кувшин чем-то значимым.
– Хм, – Елизавета Карловна поправила волосы и манерно погладила подбородок. – Таким незамысловатым способом ты решила избавить меня от скуки?
– И это тоже, – соглашаясь, кивнула Полина. – Развеешься, заодно и девице преподашь урок, какой должна быть настоящая женщина.
Заметив, как ярко заблестели глаза матери, Полина поняла, что выиграла. Что ж, заказ Миронова она выполнила очень быстро. Лучшего педагога для заносчивой Ксении не найти. Елизавета Карловна, несмотря на явную женственность и ранимость, будет сильным противником для взбалмошной девчонки. Она сможет ее увлечь, в этом Полина была уверена, так как сама не раз проникалась рассказами матери о художниках, поэтах и музыкантах. Кроме того, Елизавета Карловна, воспитанная в благородной семье, была знакома с этикетом не понаслышке, поэтому научит юную госпожу Миронову хорошим манерам. Да и вредничать при ней Ксения не посмеет, так как не родился еще тот человек, который осмелится демонстрировать в присутствии Елизаветы Карловны дурной нрав. Мать Полины умела охлаждать горячий пыл одним лишь взглядом, а мягким словом, не лишенным сарказма, могла сбить спесь с любого, даже самого отчаянного смельчака.
