Игорек Нгелу-Икиара успел переодеться. Вернее, надеть навыпуск белую рубаху без воротника. А лиловый жилет – сверху. В таком прикиде, будь он не черным, а белым, Игорек напоминал бы полового из псевдославянского ресторана «Бублик с маком». Бритый череп негра блестел, как полированное дерево. Мягко светилась серебряная сережка в левом ухе. Федор задержал взгляд на его руках – поразительно красивых, с тонкими гибкими пальцами, с перламутровыми узкими ногтями и розовой ладошкой. Игорек вдруг протянул руку и потрогал мускулы на левой руке капитана.
– Ого, – восхитился он, – качаетесь?
Федора как током шарахнуло. Он вспыхнул и непроизвольно дернул плечом. Негр, довольный произведенным эффектом, хихикнул, погладил себя по гладкому черепу, потянулся. Движения его были по-кошачьи грациозны, выдавая поколения африканских охотников-бушменов, и исполнены странного смысла, смутившего капитана.
– Какой ужас, – непринужденно произнес негр, с улыбкой глядя на капитана, – весь город гудит о ритуальном убийстве. Я знал эту женщину.
– Лично?
– Нет, видел ее передачи. Умная и гуманная, не то что эти уроды! Меня не удивляет, что убили именно ее.
– Почему?
– Лучшие уходят первыми. Закон жизни на данном этапе. Мы вошли в черную астральную полосу…
– А вам что-нибудь известно об убийстве? – поспешно перебил Федор, нутром чувствуя, что рассуждение об астральных полосах может затянуться надолго.
– Нечего не известно. Неважно, кто ее убил!
– А что важно?
– Убийца был орудием.
– Понятно, – вздохнул Федор. – А что вы делали ночью тринадцатого июня?
Игорек задумался, с удовольствием разглядывая капитана. Наконец сказал:
– Мини-показ. Всю ночь провели тут. Мадам была злая, как бешеная корова. Пиццу заказала самую дешевую, жадная. Машу чуть не убила. Злится, что у Маши много молодых людей. Ревнует.
– А Чумаров?
– Был тоже. Выпил полбутылки ее виски и спал в кабинете. Она его чуть не убила из-за виски. Жадная. Все время жалуется, что нет денег.
– Никто никуда не отлучался?
– Чумарова я вообще не видел. Мог уйти свободно. Там черная лестница рядом, дверь не закрывается. Девочки были на глазах. Мадам их загоняла. Она выходила около… – Он задумался. – Точно не помню, но не было долго. Может, час. Мы думали, с Чумаровым собачилась. Вроде слышали крики. Они все время скандалят. Я включил музыку. Потом приехал ОМОН.
– ОМОН?
– Ага. Соседи вызвали, спать мешаем.
– А где была Регина?
– У себя. Мы сказали: больше не будем, девочки очень просили, чтобы мадам не узнала. Хорошие ребята, – Игорек мечтательно облизнулся. – Она вполне могла наброситься на копов, нас уже закрывали однажды. Старый Деревянко отмазал. Она и не знает. Мы ей не сказали. Я скоро уеду, – Игорек доверительно смотрел на капитана. – Надоело. Меня в метрополию зовут. Правда, там первым уже не буду, как здесь, но я еще молодой. Мадам просто халда. – (Федор едва сдержал улыбку – уж очень непривычно было слышать подобные словеса из уст черного человека!) – Ругается, как бомж. Надоело. Жадная. За копейку удавится. Стареет. На девочек злится, завидует. И виски хлещет как лошадь. Чумарова жалко, он слабый человек. У него был роман с этой женщиной. Я думаю, Регина запросто могла убить. Она кого хочешь замочит. Иногда так посмотрит, аж мороз по коже. Может, она и убила.
Благодушное выражение лица негра никак не вязалось с его словами. Он обвинял в убийстве свою работодательницу с такой легкостью, словно рассказывал о ее милых и невинных причудах вроде привычки есть пиццу по ночам, спать при включенном свете или не причесываться по понедельникам. Федор задумчиво смотрел на негра. Негр смотрел на Федора. Оба молчали.
– Спасибо, – наконец произнес Федор. – Вот вам мой телефон, на всякий случай… – Он осекся, заметив радость, промелькнувшую на лице Игорька. Фраза действительно прозвучала двусмысленно.
«Черт! – ругнулся в сердцах про себя. – Ну как работать с такими?
Моделек были трое. Высокие, длинноногие, тощие, они хихикали, перебивали друг друга и откровенно кокетничали. Федор, поглядывая на часы, задавал вопросы, чувствуя себя не в своей тарелке.
– Ну, мы это… типа… всю ночь здесь, – сказала Маша, которая была за старшую. – Мадам совсем озверела, кидалась…
– Не так встали, не так пошли… – вмешалась девушка номер два – рыжая, с лисьим личиком.
– Оттягивается за Чумарова, – добавила девушка номер три.
– Он гуляет! – Это Маша.
– Ни одной юбки, козел, не пропускает… – Девушка номер два.
– Лидочка из-за него ушла… – Номер три.
– Мадам их застукала! – Маша.
– Жирный, щеки трясутся! – Номер два.
– А мадам! Перегаром так и несет, особенно по утрам, хоть противогаз надевай! – Номер три.
– И ругается! – Маша.
– И жадная. Игорек скоро уходит.
– И правильно! Я тоже бы ушла…
– Куда это, интересно?
– Замуж!
– За кого? За своего мудозвона?
– Почему это мудозвон?
– Потому. Сама знаешь почему!
Модели забыли о Федоре. Шум стоял, как на птичьем базаре.
– Девушки! – рявкнул он. – По очереди! Отвечайте только на поставленные вопросы. Кто отлучался ночью и на какое время?
Они переглянулись.
– Никто, – сказала Маша. – Никто, по-моему.
– Что «никто»?
– Не отлучался.
– Мадам отлучалась, когда Витя пришел.
– Точно! Наверное, было одиннадцать или двенадцать. Или даже час ночи.
– Лерка еще сказала, что сейчас мадам Вите… – Девушка номер два запнулась. Маша толкнула ее локтем. Федор кашлянул. – Накидает! – нашлась девчушка. – Она же его бьет!
– Ладно, девушки, – сказал он, – всем спасибо. Вот номер моего телефона, если вспомните что-нибудь важное, звоните.
Девушки упорхнули, как стайка птичек. Из коридора донеслись хихиканье и жеребячий топот. Федор потер лицо ладонями, чувствуя себя, будто целый день разгружал вагоны. Сейчас его скромный кабинет казался самым желанным местом на свете. Он взглянул на часы. Шесть. Закрыть дверь, положить перед собой листок бумаги, взять остро отточенный карандаш… и за работу! Коридоры опустеют, наступит тишина. И никаких больше женщин на сегодня.
«Ни за что не женюсь! Никогда и ни за что! – пообещал себе капитан. – Ни за что на свете! Я не самоубийца. Сначала спящая красавица Окулова, перегревшаяся на солнце, потом крокодил Регина, безмозглые модельки и негр по имени Игорек! Ужас!»
Хотя непонятно было, какое негр Игорек имел отношение к женитьбе Федора.
