– Что-нибудь необычное? – переспросил парень, когда они отошли в сторону. – Ничего такого не припоминаю. Тут всю дорогу что-нибудь необычное… Но спиртного у нас нет, – на всякий случай добавил он. – Правда, с собой приносят. Разве тут уследишь? Вспомнил! – воскликнул он вдруг. – Женщине стало плохо, примерно около десяти. Вон за тем столиком! – Он махнул рукой.
– Она была одна? – спросил Федор, боясь вспугнуть удачу.
– С ней были двое мужиков, сначала один, здоровый такой, потом подошел другой, поменьше. Кажется, лысый. Они ее и увели. Даже не стали ждать счет. Оставили деньги на столе.
– Что они заказывали?
– Кофе и сок, – ответил парень. – Да у нас и нет больше ничего.
На фотографиях парень не опознал никого, хотя долго рассматривал изображение Герасимовой.
– У нас же темно, лиц совсем не видно. Может, и она… – сказал он наконец и пожал плечами, словно оправдываясь.
Для чистоты эксперимента Федор посетил еще несколько кафе, но безрезультатно.
Закончив поход по вечерним кафе, капитан Алексеев снова отправился на работу, от души надеясь, что фотограф Ашотик Аверян все еще у себя в подвале. Последние две недели Ашотик практически ночевал на работе, потому что поскандалил с женой. Вернее, она с ним поскандалила. Про Ашотика говорили, что он и мухи не обидит, и это было святой правдой. Жена требовала, чтобы Ашотик уходил на вольные хлеба и снимал всякие торжества – свадьбы, крестины, юбилеи, а также похороны. Ашотик попробовал, но не смог. Ему для такой работы не хватало живости. Не мог он кричать, прыгая по залу: «А ну, все смотрят сюда! Изобразить улыбочку! Сейчас птичка вылетит!» Он был вполне счастлив, сидя у себя в лаборатории, проявляя пленки, печатая снимки и смотря кинофильмы, которые скачивал из Интернета. Предметом гордости Ашотика и любимой игрушкой был навороченный компьютер последней модели, который умел делать удивительные вещи. Особенно Ашотику нравилось работать по ночам, когда никто не врывался в подвал и не требовал немедленно напечатать отснятый материал.
Ашотик был на точке, и Федор мысленно поздравил себя с удачей. Он чувствовал, что расследование убийства тележурналистки сдвинулась с мертвой точки и если потянуть за хвостик клубка осторожно и нежно, то картина преступления в Черном урочище проявится, как Ашотиковы фотографии. Что-то носилось в воздухе и в подсознании капитана… Что-то было такое… что-то было…
– О, Федя! – обрадовался Аверян. – Заходи! Ты по делу или как? – Это была дежурная шутка Ашотика.
– Проведать решил, шел мимо. А заодно посмотреть кино.
– Тебе какое?
– По Герасимовой. – Алексеев решил просмотреть компакты, записанные видеокамерой над входом в здание, где находилась телестудия. Он надеялся заметить нечто, на что его сыщицкий инстинкт «сделает стойку». Возможно, это будет человек, неоднократно бывавший в телестудии, который, как окажется, был знаком с Герасимовой. Которому она помешала. Возможно, это будет взгляд, движение, жест – что угодно, что подтолкнет воображение и интуицию. Дело нудное, но необходимое.
Народу засветилось много – в четырехэтажном здании, кроме студии, располагались брокерские фирмы по продаже недвижимости, адвокатские офисы, юридические консультации и, вообще, как говорила бабка капитана, всякой твари по паре. На третьем «студийном» этаже стояла автономная видеокамера, но она уже четыре месяца как вышла из строя. Если бы телестудию попытались ограбить, то камеру починили бы, а так – зачем напрягаться? Охрана есть – скучающий амбал в полевом камуфляже, камера на первом этаже при входе – и порядок!
Согласно инструкции, в архивах хранятся записи за месяц, записанные на самой медленной «пульсирующей» скорости. Рабочие часы большинства офисов – с восьми утра до восьми вечера. На это время приходится самая «активная» часть записи. Остальные двенадцать часов на видеофильме почти пустой портал здания и часть улицы. Не исключено, что «наш человек» приходил на студию также и в нерабочие часы. Телестудия работает с шести утра до двух следующего утра, то есть практически двадцать часов в сутки. Федор уже просмотрел пару компактов в режиме максималки, останавливая картинку всякий раз, когда хотел рассмотреть в деталях чье-нибудь лицо. Со всеми компактами можно управиться за… за… он прикинул: примерно пять-шесть часов, да где ж их взять, эти часы?
Тридцать компактов в пластиковых кассетах лежали в ящике, дожидаясь своего часа. Федор вздохнул. У него мелькнула было мысль посмотреть записи только за последние дни, но он понимал, что смотреть нужно все. По закону больших чисел – чем шире разброс поиска во времени и пространстве, тем больше улов. Неплохо было бы также пригласить парнишку на роликах и показать записи ему. Может, узнает кого-нибудь. Хотя не факт, что наш клиент засветился. Но… даже если и засветился, опознать его будет трудно: в кафе было темно и лица посетителей рассмотреть невозможно…
– Будешь работать? – спросил Ашотик, видя, как гость задумчиво рассматривает ящик с компактами.
– Надо бы… – ответил капитан без энтузиазма.
– Давай параметры подозреваемого! – фотограф чуть не лопался от гордости. – Или подозреваемой!
– И что будет? – заинтересовался Федор.
– Прогоню твое кино через одну хитрую программу, машина отфильтрует всех, кто подходит под заданные параметры.
– Сам придумал?
– Ну… не совсем, – заскромничал Ашотик. – Групповуха, можно сказать. Запомни, Федя, что возможности современных технологий неограниченны! Ты только сформулируй правильно задачу.
– Попытаемся. За сколько можно прогнать все компакты?
– Ну, я думаю, за два часа управимся.
Федор уставился на Ашотика в восхищении и спросил:
– Ашотик, а тебя в столицу случайно не забирают?
– Чего? – удивился тот. – Я не поеду!
– Ну и правильно! Как же мы тут без тебя?
– То-то, – ответил скромно Ашотик.
– Я прилягу, ладно? День какой-то бесконечный… Ты видел утром демонстрацию протеста?
– Ну! Классный фильм получился. Я как раз вышел из подвала перехватить чего-нибудь, а они с плакатами и музыкой.
– С камерой?
– Ну! Я без инструмента никуда!
– Ты что, совсем переселился в подвал?
– Пока не знаю. У меня есть бутерброд, хочешь?
– Еще и бутерброд! Ашотик, не уезжай в столицу!
– Федор, какая столица? О чем ты?
– Столица переманивает лучших людей, усиливая таким образом свой интеллектуальный потенциал. Называется «столичный брейн-дрейн». Ты, в случае чего, не поддавайся!
– Не буду, – согласился Ашотик. – Вот, возьми бутерброд.
– Давай!
– Сначала составим описание предполагаемого преступника, – вспомнил фотограф.
– С описанием всякий дурак сможет, – проворчал Алексеев, – а ты мне найди этого типа без описания.
