Тем временем шофер пригляделся к Лизе и шепеляво с присвистом пробормотал:
– Слушай, а ты симпатичная.
Лиза задумалась. Она не знала, что ответить, и внимательно посмотрела в единственный глаз шофера. Второй глаз тот повредил, и он был красным, слепым, без зрачка. Бровь и щеку рассекал жуткий шрам, а кожу со щеки сорвало, отчего образовалась страшно выглядевшая рытвина. Воровато оглядевшись, бандит предложил ей:
– Слышь, ты, отойдем вон туда, и я дам тебе денег.
– Ну, надо же… – с тоской бросил Лапа, наблюдая, как шофер ведет Лизу в подворотню рядом с кафе, – я же ей велел сразу уходить.
Чертыхаясь, он пошел обратно к кафе, и его взгляд упал на «Мерседес», под которым тикали часы адской машинки. Чего доброго, их всех тут из-за нее накроет.
Шофер в подворотне улыбнулся Лизе жуткой беззубой улыбкой:
– Дела такие, сыкуха… Ты делаешь мне хорошо, а я даю тебе немного денег… – Он потянул к испуганной девочке свои руки, но в этот момент получил сзади рукояткой пистолета по затылку и беззвучно рухнул лицом вниз. Лиза ахнула.
– Я же велел сразу уходить! – рявкнул на нее Лапа, пряча пистолет под лохмотья. Обшарив карманы бандита, он забрал его «наган», финку, деньги и немного попинал его в воспитательных целях. «Пусть решит потом, что его ограбили и это была подстава». Вскоре должны явиться его кореша, и у них не должно возникнуть ненужных подозрений. «Гоп-стоп» для них – дело обыденное.
– Теперь пошли, – скомандовал Лапа и потащил Лизу из подворотни. Едва они скрылись за углом, как из кафе показались бандиты. Они вышли и остановились, удивленно озираясь.
– Эй, Глаз, куда ты провалился? – заорал невысокий лысый головорез сурового вида в кепке, сдвинутой на глаза. Это был Репа – правая рука Дрозда.
– Я здесь, – простонал водитель, появляясь из подворотни. Он остановился, пошатнулся, оперся о столб и, ощупав затылок, обнаружил на пальцах кровь.
– Что за кипеш, – изумился Репа, бросаясь к раненому, – кто тебя?
– Не знаю, – пробормотал Глаз, – малая около машины ошивалась, заманила меня сюда, а потом сзади как треснут по «арбузу» – и темнота.
Репа поддержал его, и тут же подбежали остальные. Все свирепо озирались, разыскивая взглядом врага.
– Да это гопники какие-нибудь, – предположил Тиски – высокий, смуглый мордоворот с невероятно массивными руками. Одним легким нажатием он мог переломить в кисти все кости тому, с кем здоровался за руку. В его руках был саквояж с деньгами.
– Ладно, хватит бодягу разводить. Надо рвать когти. Мы опаздываем. Гриц, давай за руль и погнали. – Отдавая распоряжения, Репа помогал идти водителю, которого качало, как матроса в десятибалльный шторм.
Тиски шел рядом. Маленький проворный парнишка по кличке Гриц прыгнул за руль «Мерседеса». Другой – белобрысый верзила в белой рубахе с узким лицом – открыл для Репы дверцу… В следующую секунду округу огласил оглушительный грохот. «Мерседес» буквально разорвало пополам. Репу сшибло с ног оторванной дверцей машины. Он оглох, ослеп и почувствовал, что куда-то летит. Грица, как тряпичную куклу, выбросило на мостовую перед машиной. От разорванного тела во все стороны между булыжниками побежала кровь. Глаз упал в двух метрах от «Мерседеса», все его лицо было посечено осколками стекла. Бандит глухо стонал и ворочался, тщетно стараясь подняться. Тиски швырнуло на фонарный столб. Громила, ударившись, услышал треск где-то в плече и сполз по столбу на землю. Михей – тот, что открывал дверцу, – получил в живот искореженный кусок метала, рухнул и потерял сознание, обливаясь кровью.
«Что же это? – растерянно подумал Репа, открыв глаза. С неба падали червонцы из разорванного взрывом саквояжа. – Кто посмел на них наехать?»
С трудом повернув голову, он увидел, как прохожие торопливо собирают с мостовой деньги, убегая кто куда, и возмутился:
– Не троньте, паскуды! – Но голос быль настолько слабым, что Репа и сам не расслышал, что сказал.
Моисей Вольфович Айзенштадт, по кличке Миша-Алмаз, очень старался поддерживать имидж добропорядочного гражданина. Временами ему приходилось появляться в сомнительных компаниях, так как этого требовал его бизнес, но в разговоре со знакомыми он клялся, что все слухи о его связях с бандитами сильно преувеличены. А то и просто отшучивался: «Что из того, что я поздоровался с бандитом? Если я знаю человека чуть ли не с младенчества, разве я, как воспитанный человек, не могу с ним просто поздороваться? А если я поздороваюсь с чекистом – то все начнут болтать, что я работаю на ГПУ? А если с иностранцем – то… на иностранную разведку?!»
Его знакомые вежливо кивали и удивлялись, почему власти до сих пор не прикрыли лавочку Алмаза. Они и не догадывались, что в его шутке есть только доля шутки, и что он сдает некоторых своих клиентов чекистам в обмен на неприкосновенность. К тому же он держал воровской «общак», а у Дрозда также были связи в «уголовке». Миша-Алмаз считал, что прикрыт со всех сторон, и потому жил себе припеваючи. У него был большой дом недалеко от центра города, жена и четверо детей. В доме достаток и уют. Он даже приобрел скромный автомобиль, но сильно не выпячивался и не шиковал.
В этот день Моисей Вольфович по обыкновению ждал гостей. Люди Дрозда сдавали ему наличность на хранение. Часовой замок его суперсовременного невскрываемого сейфа, настроенный как раз на это время, открылся. Следовало положить деньги и закрыть сейф снова, но Репа опаздывал. Моисей Вольфович нервничал от этого, бродил с мрачным видом по рабочему кабинету и думал о том, что же их могло задержать. Жуткие мысли, одна страшнее другой, лезли ему в голову. «Вдруг их менты зачурали? Ведь нити потом к нему приведут. Да тут и нитей-то не нужно, в «уголовке» и так знали, чем он занимается. Рано или поздно, там могут счесть, что польза от него не так уж и велика, и «сольют» его к какому-нибудь революционному празднику».
Из столовой раздался голос жены, сообщивший, что обед уже на столе.
– Клара, дорогая, одну минуточку, ко мне сейчас господа должны подъехать. Начинайте без меня! – прокричал в ответ Моисей Вольфович из кабинета и вздрогнул от вида косматого бродяги с «браунингом» в руке, который неожиданно выступил из-за портьеры.
– Что вам нужно? – пролепетал Алмаз, моментально белея.
– Хочу заказать колье и диадему для своей старухи, – прокаркал Лапа, стараясь изменить голос.
Алмаз пару секунд молчал, мучительно соображая, что делать, потом осторожно пролепетал:
– Да, хорошо, я все сделаю, но вы должны понимать, что стоит это недешево…
– О, я за ценой не постою, – заверил Лапа и хитро подмигнул ополоумевшему от ужаса ювелиру.
– Давайте обсудим-таки, что вы хотите, – выдавил из себя Моисей Вольфович, открывая дрожащими руками записную книжку. – С-с-скажите, ч-что в-вы хотите. Я запишу, изготовлю и сообщу, когда прийти за готовой вещью.
– Что я хочу? – задумчиво переспросил Лапа и предложил: – А вы покажите что-нибудь из готовых цацок, и я решу.
