– Я для себя тоже, – вздохнул Лапа.
Их разговор прервала Лиза. Она с жадностью набивала рот едой и, подавившись сухим куском, стала кашлять. Мать быстро налила ей чай, заваренный на травах. Лиза запила и снова ухватилась за кусок окорока.
– Мне надо с тобой поговорить, – шепнул матери Лапа, – выйдем в другую комнату.
Они пошли в спальню, и Лапа плотно прикрыл за ними дверь.
– Кто эта девочка? Откуда ты ее взял и почему таскаешь с собой? – начала мать с суровым видом. – Себя не жалеешь, ребенка хотя бы пожалел. Небось воровать ее заставляешь. Я слышала про такое…
– Да нет же, – возмутился Лапа, – и не думал об этом… Это моя дочь.
– Что?! – Мать едва не упала.
– Да, моя дочь, – подтвердил Лапа, пряча глаза.
– Не шути так со мной, – хватаясь за сердце, она оперлась о стену. – Откуда она взялась? Ты ни с одной женщиной сойтись не мог по-человечески, все приключений искал да бегал…
– Правда, я не шучу, – серьезно произнес Лапа, – я о ней сам вчера узнал. Мы случайно встретились.
– А где ее мать? – все еще с недоверием в глазах спросила мать.
– Убили ее, – тяжело вздохнул Лапа, – вот я ее к тебе и привел. Со мной ей быть нельзя. Сможешь о ней позаботиться?
– Я вас как сразу увидела, то все поняла, – всхлипнула мать, – она очень на тебя похожа.
– Прошу, позаботься о ней. Она ведь тебе не чужая, – обняв ее, прошептал Лапа.
Мать подняла голову и смахнула слезы. Голос ее вновь стал суровым:
– Естественно, я позабочусь о ней, только не знаю, как мы будем жить. Я сама перебиваюсь еле-еле, берусь за любую работу, но все равно денег не хватает. Карточки мне не дают. Я даже и просить боюсь, а то станут выяснять и узнают, что живу здесь по чужим документам. Просто не знаю, как мы будем жить с ней. Если бы ты мог остаться, Сережа…
– Нет, не могу, – покачал он головой и протянул матери три пачки червонцев: – Вот, возьми, на некоторое время вам хватит.
– Что это? – отшатнулась она. – Я не возьму краденое.
– Я не тебе, это для Лизы, – зло пояснил Лапа, – ты же не хочешь уморить ее голодом. Тратьте осторожно, чтобы не привлекать внимание. Деньги вроде бы чистые, но все равно постарайся сбывать их на рынке. В магазин не ходи.
Он силой всунул ей деньги в руки. Мать заплакала и выдавила из себя сквозь слезы:
– Не уходи никуда! Я чувствую, что с тобой беда случится! Не уходи!
– Если останусь, то с нами со всеми эта беда случится, – просто пояснил Лапа, смахнув покатившуюся по щеке слезу, сглотнул подступивший к горлу комок, вздохнул и добавил дрогнувшим голосом: – Одному мне будет легче разобраться со всем этим. Просто так меня не оставят в покое.
Мать упала ему на грудь и зарыдала в полный голос. Он неловко успокаивал ее, обещал, что завяжет, но она только отрицательно качала головой и говорила, что не верит.
В комнату заглянула испуганная Лиза. Анна Илларионовна мгновенно взяла себя в руки, выпрямилась, вытерла слезы и спросила:
– Ты чего, маленькая?
– Я услышала, что вы плачете, – пролепетала Лиза, поглядывая то на нее, то на Лапу.
– Да это так, ничего, – махнула рукой Анна Илларионовна, – иди за стол. Мы сейчас придем и будем все вместе пить чай.
Когда девочка вышла, Лапа тихо сказал матери:
– Я оставил кое-что для Лизы одному надежному человеку. Обещаю, что вы не будете знать нужды. И мои внуки тоже…
Цепляясь за жизнь из последних сил, Дрозд полез наверх. Он ни на что не надеялся, а просто действовал, объятый животным страхом смерти. Копошился в грязи, полз, цепляясь за кусты и оставляя на земле кровавый след. В глазах стояла багровая пелена, окружающие предметы представлялись размытыми темными пятнами, острые камни разрывали кожу на пальцах, но он продолжал упрямо ползти. Выбравшись на дорогу, Дрозд потерял сознание. Точно издалека, он слышал, как рядом остановилась машина. Сильные руки подхватили его и понесли куда-то. Затем его трясло, все внутренности пронзала острая боль. С трудом разлепив отяжелевшие веки, Дрозд увидел мрачное лицо Портного. Рядом с ним тут же появился Боцман и спросил:
– Братан, кто это тебя так?
– Это Слон, сука рваная, – с трудом прохрипел Дрозд и застонал от страшной боли. Внутрь ему словно плеснули расплавленного металла.
– Где «общак»? Эй, братан, слышишь меня? – спрашивал Портной.
– У Лапы… он жив, – выдавил из себя Дрозд и добавил, прилагая нечеловеческие усилия: – Убейте их обоих! Отомстите за меня!
Затем он вздрогнул, выгнулся дугой и мгновенно расслабился, уставившись остекленевшим взглядом в потолок салона машины.
– Откинулся, – констатировал Портной.
– Да, пропал козырный парень, – вздохнул Боцман.
– Лапе кранты, – добавил Портной, – и Слону тоже, мы должны осудить его за этот беспредел. Надо собрать всех.
8. Наши дни
Побитая вишневая «Мазда» свернула с основной дороги на боковую, ведущую в настоящую глушь. По этой дороге часто ездили большегрузные грузовики, и дорожное полотно больше напоминало полосу препятствий. Ямы, расположенные в шахматном порядке, как после ковровой бомбардировки, тянулись вдаль, сколько хватал глаз. От асфальта осталось одно лишь воспоминание. Шарль-Анри резко затормозил, выругался и сверился с картой. На бумаге в этом месте была показана дорога. Видимо, составители карт выдавали желаемое за действительное. «Все у этих русских не как у людей», – подумал наемник и свернул в кусты. Дальше предстояло идти пешком. Замаскировав машину, он навьючил на себя все оборудование и побрел прямо через бурьян.
До базы «Металлоторга» Шарль-Анри планировал добраться незамеченным, выбрать позицию и ждать шести вечера. За это время следовало изучить ситуацию, пристреляться и координировать действия остальных. Прошагав метров пятьсот, он снова сверился с картой. На этот раз бумага не врала – впереди лежало болото, за ним высилось производственное здание «Металлоторга». На другой стороне дороги также группа зданий. Судя по пометкам Алекса, это был завод. Светало. Облака окрасились нежно-розовым цветом. Камыши волновал легкий ветерок, и они тихо шуршали, заглушая кваканье лягушек и стрекотание кузнечиков в траве.
Шарль-Анри достал из сумки маскировочный костюм, изготовленный из смесовой ткани с водоотталкивающей пропиткой. Этот костюм надевался на любой вид одежды и обеспечивал максимальную маскировку в лесу и везде, где имелась растительность. Рукава и штанины заканчивались манжетами на резинках. Костюм имел объемный утягивающийся капюшон с прикрывающей лицо маскировочной сеткой, а наколенники и налокотники были обшиты тканью. В нем в доли секунды можно превратиться в поросший травой холмик или слиться с окружающими зарослями. На ноги Шарль-Анри надел специальные высокие ботинки на липучках. Опустил штанины и занялся оружием. Винтовка для него была лучшим другом, и только ей он доверял, отдавал заботу и внимание, а в ответ она никогда его не подводила. Такой тандем – убийцы и орудия. Шарль-Анри одинаково хорошо владел различными видами оружия, испытал с десятка два снайперских винтовок различных производителей и знал, что, несмотря на стандартность, в принципе одинаковых винтовок нет, у каждой свой характер. Проявлялся этот характер, например, в степени упругости различных пружин, скольжении затвора, в мягкости или жесткости спуска, в состоянии канала ствола, его изношенности и тому подобных мелких деталях, которые в результате играли решающую роль при выживании стрелка. На этот раз он шел на дело с американской снайперской винтовкой Barrett M95, предназначенной для борьбы со снайперами противника, поражения его легкобронированной техники, «РЛС», артиллерийских и ракетных установок, авиационной техники на стоянках, живой силы. Он предвидел, что русские тоже могут заслать на место снайперов. Придется бороться и с ними, а также стрелять по салонам автомобилей. Калибр был для этого подходящим – 50 BMG (12.7 x 99mm). Механизм: ручное перезаряжание, продольно-скользящий затвор. Длина винтовки – чуть больше метра, удобное и компактное оружие. Коробчатый магазин с пятью патронами, десятикратный оптический прицел, с прицельной сеткой от 500 до 1800 метров и баллистической сеткой для рекомендуемых патронов – 10X Telescopic. Глушитель и пламегаситель в комплекте. Автоматика винтовки работала за счет короткого хода ствола. Запирание канала ствола при выстреле осуществлялось тремя боевыми упорами. После выстрела импульс отдачи передавался на зеркало затвора, который через выступы передавал его на ствольную рамку и затворную раму, чем существенно гасился импульс отдачи. Ударно-спусковой механизм обеспечивал ведение полуавтоматического огня. Сам бы он выбрал иное оружие, например, «М-200» или тот же русский «Винторез», но Алекс в данный момент смог приобрести только это, причем отвалил за инструмент пять тысяч евро. Многовато, но не тащить же винтовку с собой из Парижа.
