В европейский футбол играют на стадионе «Тардини» — в миле от «Ланфранчи», в юго-восточной части города. Там собирается гораздо больше болельщиков. Хотя радоваться особенно нечему: любимая команда Пармы едва цепляется за свое место в престижном первом дивизионе итальянского футбола. Но тем не менее сохраняет преданных фанатов — от сезона к сезону, от игры к игре тридцать тысяч истомившихся от неудач своих кумиров людей демонстрируют им щенячий восторг.
Посмотреть на «Пантер» на стадион «Ланфранчи» приходят на двадцать девять тысяч болельщиков меньше. И хотя на трибунах три тысячи мест, все билеты почти никогда не раскупают. Впрочем, здесь вообще не продают билетов. Вход на стадион свободный.
Тени на земле удлинились, и Рик Доккери, заложив руки в карманы, прошелся по середине поля бесцельным шагом человека из другого мира. Время от времени он останавливался и, проверяя состояние покрытия, сильно давил ботинком в землю. С того памятного дня в Кливленде он еще не выходил на поле, на площадку или как еще это можно назвать?
Сэм сидел в пятом ряду с пармской стороны трибун и пытался представить, о чем думает его квотербек.
А Рик вспоминал не столь давнее лето в тренировочном лагере — недолгое жестокое испытание с одной из профессиональных команд, но с какой именно, выпало из памяти. Тренировки проходили в колледже, и полетам было похоже на это. Третьеразрядное учебное заведение имело неказистое общежитие, плохой кафетерий и тесную раздевалку. Такие места НФЛ выбирает для сборов, чтобы тренировки казались труднее и аскетичнее.
Еще он вспоминал школу. Рик не пропускал ни одной игры; и смотреть их в Давенпорте — на своем и чужих полях — приходило больше людей, чем здесь. Финал штата они проиграли на глазах у одиннадцати тысяч зрителей — для Техаса число, конечно, незначительное, но для школьного футбола Айовы — вполне впечатляющее.
Теперь Давенпорт был далеко и, как многое другое, внезапно потерял значение. Рик остановился в зачетной зоне и уставился на странные ворота. Два врытых в землю высоких шеста, раскрашенных в синий и желтый цвета и залепленных зеленой рекламой пива «Хайнекен». Регби.
Рик поднялся по лестнице и сел рядом с тренером.
— Ну, что ты об этом думаешь? — спросил Сэм.
— Хорошее поле. Только не хватает нескольких ярдов.
— Если точно — десяти. Ворота отстоят друг от друга на сто десять ярдов, но нам недостает еще двадцати для зачетных зон. Поэтому мы играем на оставшихся девяноста. Большинство полей, где проходят наши игры, построены для регби. Так что приходится приспосабливаться.
— Как скажешь, — улыбнулся Рик.
— Конечно, нам далеко до стадиона команды «Браунс» в Кливленде.
— И слава Богу. Никогда не любил Кливленд — ни город, ни тамошних болельщиков, ни команду. А стадион просто ненавидел. Он расположен у озера Эри, там дуют пронизывающие ветры. Поле жесткое, как бетон.
— Где бы ты хотел задержаться?
— Задержаться? — хмыкнул Рик. — Правильное слово. Я задерживался то здесь, то там, но не нашел места, где мог бы осесть. Пожалуй, больше всего мне приглянулся Даллас. Видимо, потому что нравится теплая погода. — Солнце почти скрылось, и воздух стал остывать. Рик засунул руки в карманы облегающих джинсов и повернулся к Сэму: — А теперь расскажи мне про американский футбол в Италии. Как он тут возник?
— Первая команда появилась двадцать лет назад, а затем они стали расти как грибы. В девяностых игры на Суперкубок привлекали по двадцать тысяч болельщиков, в прошлом году — значительно меньше. После первого всплеска интерес упал, но теперь он снова начал расти. В первом дивизионе насчитывается девять команд, во втором — двадцать пять или около того. Еще есть «флажковый»
[12]
детский футбол.
Повисла новая пауза, и Рик обхватил себя руками. Два месяца во Флориде одарили его темным загаром, но сделали чувствительным к холоду.
— Сколько болельщиков смотрят игры «Пантер»?
— По-разному. Мы не продаем билетов, поэтому количество зрителей на стадионе никто не подсчитывает. Может быть, тысяча. Когда приезжает Бергамо, мест на трибунах не остается.
— Бергамо?
— «Львы» Бергамо. Бессменные чемпионы.
Рику это показалось забавным.
— «Львы», «Пантеры»… Все имеют такие же названия, как в НФЛ?
— Нет. Есть еще «Воины» Болоньи, римские «Гладиаторы», неаполитанские «Бандиты», миланские «Носороги», «Моряки» из Лацио, а также анконские «Дельфины» и «Великаны» Больцано.
Рик хмыкал при каждом названии.
— Что тут смешного? — поинтересовался Сэм.
— Ничего. Мне только непонятно, где я нахожусь.
— Обычное явление. Шок быстро пройдет. Втянешься, добьешься успеха и почувствуешь себя как дома.
Рик хотел было возразить, что успех и он — несовместимые вещи, но передумал и спросил:
— Значит, «Львы» и есть та команда, которую надо победить?
— Именно. Они без единого поражения выиграли восемь Суперкубков и шестьдесят один матч.
— Хочешь сказать, итальянских Суперкубков. Должен признаться, что это прошло мимо меня.
— Ты не одинок. На спортивных страницах газет о нас пишут после репортажей о плавании и соревнованиях по мотоциклетному спорту. Хотя игру на Суперкубок транслируют по телевидению. По одному из второстепенных каналов.
Рик испытывал ужас при мысли, что друзья узнают о его согласии играть в итальянский футбол, поэтому перспектива не попасть в газеты и на экран телевизора его вполне устраивала. Он не рвался добывать славу команде Пармы, хотел получать свои небольшие деньги и пересидеть здесь то время, пока они с Арни ждут, чтобы на родине свершилось чудо. Лучше бы вообще никто не узнал, что он в Италии.
— Как часто проходят тренировки?
— Поле в нашем распоряжении в понедельник, среду и пятницу с восьми вечера. Днем ребята заняты на работе.
— Что за работа?
— У каждого своя. Пилот, инженер, несколько водителей грузовиков, агент по продаже недвижимости, подрядчики. Один из парней владеет магазином сыров, другой управляет баром. Есть зубной врач, двое или трое преподают в гимназиях, парочка каменщиков и автомеханики.
Рик на мгновение задумался. Мысли вращались медленно, но шок постепенно проходил.
— Какова модель нападения?
— Придерживаемся общеизвестных основ. Напор, подвижность и обманные маневры. Наш прошлогодний квотербек плохо бросал, и это ограничивало возможности нашей атаки.
— Квотербек плохо бросал?
