– А она тоже хорошо пила… прямо как ты…
– Кто? – удивленно спросила девушка.
– Ну, она… та баба, которая… ух, шикарная телка! Не моего… блин… поля… ягода…
Он говорил уже с заметным трудом, и Лена подумала, не переборщила ли она с дозой алкоголя, но вдруг журналист оживился и снова повторил:
– Шикарная телка!
– Да про кого ты говоришь? – переспросила Лена.
– Тс-с! – Николай огляделся по сторонам и приложил палец к губам. – Она велела никому… ни одной живой душе не говорить, что эта статья заказная… про профессора, блин… – Неожиданно он уставился на Лену и выпучил глаза. – Так это же про папашку твоего! Ну, блин, история!
– Расскажи, что за история? – тихо переспросила Лена, придвинувшись к журналисту. – И про какую женщину ты говоришь?
– Крутая баба! – повторил Николай.
– Ну что ты все одно и то же твердишь – крутая да шикарная! Имя-то у нее есть, у этой твоей крутой и шикарной?
– А как же? – Николай состроил обиженную гримасу. – И имя, и отчество… вот только я… забыл… – Он прижал пальцы к виску, и по его лицу пробежала судорога – видимо, с таким напряжением пытался он вспомнить забытое имя, – отчество такое… особенное…
– Теодоровна? – подсказала Лена.
– Во-во! – Журналист обрадовался. – Точно, вспомнил, Ольга Теодоровна! Надо же такого папочку заиметь! Нет чтобы просто, как у людей – Федоровна… «Только, – говорит, – никому, ни одной чтоб душе…» – Николай испуганно прижал ладонь ко рту. – Ну вот, а я тебе про нее рассказал… ну, тебе можно, ты человек не посторонний…
Вдруг глаза Николая расширились: он с изумлением смотрел на что-то у Лены за спиной.
Девушка обернулась и проследила за его взглядом.
Николай уставился на аквариум.
На него действительно стоило взглянуть.
Одна рыбка явно решила покончить жизнь самоубийством. Она раз за разом разгонялась и выскакивала из воды, потом шлепалась обратно и начинала все сначала.
Еще одна золотистая рыбка на самом дне аквариума стояла на голове. Это выглядело особенно уморительно, потому что несчастная рыба не могла удержать равновесие и раскачивалась, как дерево на ветру.
Две крупные бархатистые темно-коричневые рыбы дрались из-за крошки корма, остервенело налетая друг на друга и стараясь нанести друг другу тяжелые увечья.
«Самая настоящая пьяная драка, – виновато подумала Лена, – что я сделала с бедными непьющими созданиями!»
– Во дают! – удивленно проговорил Николай. – Что это с ними? Ну прямо как люди! А может, это они перед землетрясением?
– Каким еще землетрясением? – на этот раз удивилась Лена.
– Ну, в этой, в Японии, лягушки и рыбы землетрясения предсказывают… как начинают беспокоиться – все, надо спасаться!
– Ну, мы-то не в Японии, – отмахнулась Лена, – здесь никаких землетрясений не бывает. Ты лучше не отвлекайся, расскажи про эту Ольгу!
– Про какую Ольгу? – Николай недоуменно замолчал. – Ах, про эту, про Теодоровну! Да чего там рассказывать, обычное дело! Заказуха! Только она почему-то конспирацию разводила… ну просто цирк! – Николай хрипло рассмеялся: – Подумаешь! Заплатила, правда, хорошо. Всей работы на три часа – а пять штук «зеленых» заработал.
– Она тебе заплатила за такую заметочку пять тысяч долларов? – удивленно переспросила Лена.
– А что? – Николай приосанился. – Между прочим, отличный материал получился… всем, кто читал, понравилось… Пришлось, конечно, две штуки выпускающему отдать, чтобы он другой материал снял и мою заметку поставил… ну, да это святое дело, бог велел делиться.
– Всем понравилось? – возмущенно повторила Лена. – А как ты думаешь – профессору это понравилось? Облил приличного человека грязью – и нисколько не жалеешь!
Николай пригорюнился и проговорил, подперев щеку кулаком:
– Ну почему все так не любят журналистов? Чем мы хуже других людей? Папашка твой, между прочим, сам виноват, нечего было в политику соваться, если сердце больное! И вообще, не бывает дыма без огня! Почему он не обратился в газету, не потребовал дать опровержение? Видать, рыльце-то у него было в пушку, не иначе! Нечего романы крутить с аспиранточками, если не хочешь неприятностей! – Неожиданно Николай уставился на Лену и проговорил со злостью: – А ты что здесь вынюхиваешь, выспрашиваешь? Чего тебе, блин, надо от независимого журналиста?
Лена поняла, что ее собеседник перешел в другую фазу опьянения и с безобидной болтливости может переключиться на агрессивное поведение, и решила, что пора с ним проститься. Она поднялась из-за стола и сказала:
– У вас, наверное, есть работа, а мне пора домой, пока еще метро не закрылось.
– Смыться хочешь? – выкрикнул журналист, поднимаясь вслед за ней. – Пришла, разговорила меня, а теперь удираешь?
Вдруг он резко замолчал, словно набрав в рот воды.
Лена не стала выяснять, что так подействовало на Николая, она воспользовалась его замешательством и стремглав вылетела из кафе.
Причиной внезапной перемены в поведении журналиста было появление в кафе светловолосого мужчины, до того худого, что модный льняной костюм висел на нем как на вешалке.
Перехватив взгляд худого мужчины, Николай угодливо забормотал:
– Сергей Сергеич, я только кофейку выпил… я ни в одном глазу, не подумайте… я только кофейку, чтобы не заснуть… все будет в порядке, никаких проблем, вы не подумайте…
Однако светловолосый продолжал смотреть на него каким-то странным, отрешенным взглядом.
Наконец он подошел и проговорил, с трудом справившись с голосом:
– Кто это с тобой сейчас разговаривал? Вот эта девушка, которая мимо меня пробежала, – кто она?
– Кто? – переспросил Николай, почувствовав, что сегодня неприятности его миновали. – Да кто ее знает? Кажется, хочет на работу устроиться, приехала откуда-то из провинции и ходит по газетам, место ищет… расспрашивала, как да что, а потом вдруг вскочила и убежала.
– Из провинции? – странным голосом повторил Сергей Сергеевич. – А откуда именно – не сказала?
– Не сказала, – как эхо, повторил Николай, стараясь не дышать в сторону высокого начальства.
– А почему с тобой говорила, а не в отдел кадров пошла? И кто ей пропуск выписал?
– Не знаю… – Николай пожал плечами, – может, кто-то из ребят ко мне ее отфутболил.
– Ну ладно, – Сергей Сергеевич развернулся и пошел к дверям, но уже у самого выхода бросил через плечо: – Еще раз увижу во время смены пьяным – уволю к чертям собачьим и сделаю так, что тебя только обертки для туалетной бумаги редактировать возьмут!
Сергей шел по редакционному коридору, нахмурившись и ничего вокруг себя не замечая.
