Потом он включил свой компьютер и отметил в секретном файле, что необходимо произвести очередную выплату человеку, скрывающемуся под кличкой «Видоплясов».
Надежда с Леной пока ничего этого не знали. Они наскоро выпили кофе, отчего Лена несколько взбодрилась, потом она попросилась на минутку в ванную – помыться и переодеться. Надежда Николаевна прошла в комнату и воровато прислушалась. Из ванной доносился шум воды. Надежда сняла телефонную трубку и набрала номер Сергея Сергеевича Ракитина. Ей повезло, он ответил по домашнему. Надежда проговорила в трубку несколько слов тихим голосом, ей ответили – взволнованно. Надежда еще немного поговорила и отключилась. Тут появилась Лена, вид у нее был уже получше.
На улице они никого не встретили, поскольку пенсионерки уже ушли, так что женщины и не взглянули в ту сторону, где стояла, перегородив движение, «Скорая помощь» и две машины с мигалками.
Лена была очень задумчива и не глядела по сторонам.
– Как же так, – бормотала она, – как же она могла? Я считала ее самой близкой подругой, а она, оказывается, меня ненавидела…
– Она тебе просто завидовала, – успокоила Лену Надежда, – зависть, знаешь ли, очень сильное чувство.
– Боже мой! Но чему тут было завидовать? – изумилась Лена. – Мне в жизни досталось… Димка без отца…
– Хотя бы тому, что ты могла выбирать! – сказала Надежда, недобро блеснув глазами.
– О чем вы?
– Все о том же, – вздохнула Надежда, – ты, видишь ли, могла себе позволить бросить все. Зачеркнуть свою дальнейшую счастливую жизнь с любимым человеком и рвануть от него за тридевять земель, никому ничего не объяснив. А она так сделать не могла, потому что ей, Татьяне, жизнь не дала такой возможности. Ты могла послать подальше всех мужиков, которые пытались ухаживать за тобой и уложить тебя в постель там, в Зауральске. Было такое?
– Ой, было, – вздохнула Лена, – пачками липли, как будто им медом намазано.
– Потому что ты красивая, одинокая, да еще и с ребенком, – также вздохнула Надежда. – Может, Татьяне кто-то из них нравился, а ты им пренебрегла, да еще рассказывала ей все в подробностях, как…
– Что уж там, Надежда Николаевна, говорите как есть! – воскликнула Лена. – Я вела себя как полная дура! Правильно Татьяна говорила, что я очень предсказуема, я ничего не замечала! Ой, а куда это мы идем?
– Мы пока что стоим, – медленно сказала Надежда, – постоим здесь, машину подождем…
И в этот самый момент рядом с ними остановилась темно-синяя «Мазда», открылась дверца, и вылез Сергей Ракитин.
– Здравствуйте, – сказал он, – извините, что опоздал, пробки.
Лена пошатнулась и остановилась как вкопанная, глядя на Ракитина с ужасом. Потом она сделала попытку убежать, но Надежда была начеку и быстро схватила ее за руку.
– Послушайте! – крикнула она Ракитину. – Да забирайте же ее скорее! В жизни сводницей не была, но сил же моих больше нет! Ведь это не женщина, а сплошная головная боль! Откровенно говоря, надоело мне это все хуже горькой редьки! У меня муж с работы приходит и хочет дома жену видеть, а я вместо того, чтобы ему тапочки подавать и обедом кормить, бегаю по всему городу за вашей… ну, не знаю кем, вы уж сами разберитесь! Главное, держите ее крепче, а то опять убежит!
– Спасибо вам, – тихо сказал Ракитин, – я уж теперь сам за нее отвечать буду.
Он запихнул совершенно инертную Лену в машину и предложил Надежде подвезти ее.
– Нет уж, спасибо! – решительно отказалась она. – Хватит с меня! Мы с Арчи уж как-нибудь сами до дому доберемся!
Муж открыл дверь сразу, наверное, высмотрел их с Арчи в окно.
– Надя! – закричал он встревоженно. – Где вы пропадали так долго?
– Ты представляешь, – начала Надежда, которая приготовила ответ заранее, – этот негодяй удрал! И я бегала за ним по всем дворам!
– Арчибальд, ты что, с ума сошел? – рявкнул Сан Саныч, не на шутку рассердившись.
Арчи гавкнул обиженно, и Надежде стало очень стыдно. Но никак нельзя было рассказывать мужу правду, он бы, во-первых, Надежде ни за что не поверил, а если бы поверил, то устроил бы такое… Нет, на сегодня хватит, сил у нее почти не осталось, хочется спокойного тихого вечера, чаю с вареньем, и по телевизору чтобы показывали старую советскую комедию с Раневской или Жаровым.
Но муж никак не желал успокаиваться. Он, конечно, переволновался, ведь их с Арчи не было больше трех часов.
– Ты что, меня позвать не могла? – не унимался он. – Я бы помог тебе его поймать.
– А как бы я тебя позвала? – взвилась Надежда. – Голосом?
– Позвонила бы по мобильному…
– А ты мне его купил? – вызверилась Надежда, которой этот допрос уже начал надоедать.
– Взяла бы мой…
– А ты мне его дал? Ты только ворчал, чтобы я телефон не занимала! Мотаешься, мотаешься часами по чужим дворам, так еще дома так встречают…
Сан Саныч понял, что Надежда не в лучшем настроении, и отступил, предложив выдрать сенбернара, чтобы тому неповадно было удирать.
– Не надо! – Надежда испугалась, что героическому псу достанется зря. – Я его уже сама выдрала.
На кухне она навалила Арчи полную миску мясного супа, погладила его и тихонько попросила прощения за свою ложь. Арчи тихонько вздохнул и дал понять, что он не в обиде. Кот, как всегда, наблюдал за ними сверху, с холодильника, и Надежда погрозила ему кулаком.
– Попробуй только разболтать Саше, где мы были, на кормление с моей стороны можешь не рассчитывать!
Кот глядел на «мамочку» с большим неодобрением: ему не нравилась тесная дружба Надежды с сенбернаром – этак, пожалуй, и правда его перестанут кормить!
Лена сжалась в комок на переднем сиденье машины.
Ее била крупная дрожь, зубы стучали, словно от холода. Лицо пылало, будто от слез или от стыда.
Она не могла повернуть голову из-за сковавшего ее страха и волнения, но всем телом, всей кожей чувствовала находящегося рядом с ней человека, ощущала исходивший от него жар, и какую-то мрачную жажду, и страшное напряжение – такое напряжение, какое бывает в воздухе перед грозой.
Наконец Лена смогла справиться с парализовавшим ее страхом и скосила глаза влево. Скосила – и чуть не задохнулась: так давно она не видела этого лица, худого и мрачного, так давно не видела эту сильную шею, словно рвущуюся из воротника рубашки, как молодое дерево – из развалин античного храма, эти светлые, слегка растрепанные волосы.
«Это больше не будет моим, – тоскливо подумала девушка, – я сама лишила себя права на него, права на его любовь, сама все испортила – недоверием, подозрительностью, недостатком любви… Как я могла плохо подумать о человеке с таким прекрасным лицом, с такими замечательными волосами, с такими горячими и нежными руками? Я должна была верить ему, верить, несмотря ни на что, даже если бы он сделал это прямо у меня на глазах… верить просто потому, что он – это он, а я – это я…»
