Нет, его наверняка утопили. Утопили, чтобы заткнуть ему рот…
Надежда подумала, что недавно расспрашивала о Витьке его коллег по клубу андербайкеров и они наверняка отлично ее запомнили и опишут милиции.
«Нет, это просто замечательно! – в раздражении подумала она. – Именно после того, как я побывала в клубе и получила адрес этого Вити, его и убили! Не могли подождать чуть-чуть… Хотя что это я несу? Его убили, потому что он что-то знал. Мало того, что я ничего теперь не узнаю, так еще и та девица из клуба так распишет меня милиции, что меня посчитают злостной рецидивисткой! Еще и фоторобот составят и вывесят на стенде «Их разыскивает милиция»! Позор какой! Потому что я у них буду первым, а может быть – единственным кандидатом в подозреваемые. И это еще не самое страшное…»
Надежду Николаевну затрясло крупной дрожью.
Здесь, в этой квартире, в этой ванной, только что побывал убийца. Вероятно, они разминулись на какие-нибудь полчаса, а то и меньше… скорее всего, убийца видел, как она входила в подъезд…
А может быть, убийца еще и теперь здесь, в этой квартире?
И вдруг за дверью ванной раздался едва слышный скрип.
На этот раз Надежда не закричала.
Она просто побоялась закричать, побоялась, что крик ужаса выдаст ее убийце.
Хотя, конечно, он и так знает, что она здесь. Ведь она ходила по квартире, топая, как слон, и оглушительно хлопая дверями. Чтобы не заметить ее, он должен быть слепоглухонемым.
Надежда подумала: а почему, собственно, она называет убийцу «он»? Вполне может быть, что это «она», женщина… В конце концов, женщины не меньше мужчин способны на преступление…
Из коридора снова донесся тихий скрип.
И тогда Надежда не выдержала. Она выглянула из-за двери ванной, потому что неизвестность показалась ей гораздо страшнее любого понятного, видимого зла.
Она выглянула в прихожую и увидела, как медленно приоткрылась дверь стенного шкафа и оттуда показалось женское лицо.
Это лицо было бледным. Это лицо было знакомым, хотя Надежда ни разу не видела его, так сказать, в живом виде. Эта была та самая невзрачная женщина с усталыми глазами и кулоном на шее – подруга Сергея Ивановича Лунгина.
И тут случилась удивительная вещь. Надежда абсолютно перестала бояться. Да и на самом деле, пока опасность была неясной, безымянной, неопределенной – она пугала Надежду до судорог, до умопомрачения, но, когда у этой опасности появилось лицо, да к тому же лицо такое заурядное, невзрачное, обыкновенное, – страх отступил.
Тем более что выглянувшая из кладовки женщина сама была здорово напугана.
Увидев Надежду, она вскрикнула, как ошпаренная вылетела из кладовки и бросилась к дверям квартиры.
Еще немного, и ей удалось бы сбежать, но, к несчастью, ее путь пролегал мимо двери ванной, то есть мимо Надежды Николаевны. И Надежда, разумеется, не упустила свой шанс. Она ловко выставила правую ногу, незнакомка споткнулась и упала.
Надежда схватила удачно подвернувшуюся под руку швабру, напрочь забыв, что нельзя оставлять в квартире свои отпечатки, и подскочила к поверженной незнакомке. В руках рассерженной женщины обыкновенная швабра – грозное оружие. Незнакомка со стоном поднялась на четвереньки и потерла ушибленное колено. Увидев занесенную над собой швабру, она жалобно проговорила:
– Не… не бейте меня!
– За что ты убила бедного Витю? – сурово вопросила Надежда и слегка повела в воздухе шваброй.
Она решила сразу же брать быка за рога и деморализовать противника.
Женщина подняла руки к потолку и воскликнула:
– Я его не убивала! Не убивала!
– Ну да, – недоверчиво отозвалась Надежда, – он сам утопился!
– Когда я пришла, он уже был… там… в ванне… мертвый!
– Вот как? – Надежда по-прежнему смотрела с недоверием и не выпускала из рук свое оружие. – И как же ты попала в квартиру?
– Дверь была открыта…
Надежда сама понимала, что задала глупый вопрос: она сама точно так же только что вошла в незапертую дверь. Странным образом этот факт несколько успокоил ее и внушил доверие к незнакомке. Кроме того, она казалась такой беспомощной, стоя на коленях.
– Ладно, можешь подняться. – Надежда немного отступила, но на всякий случай не выпускала из рук швабру.
Встав на ноги, женщина стала заметно увереннее. Она посмотрела на Надежду и неожиданно сказала:
– А вы-то кто такая? И что, интересно, вы здесь делаете?
– Я пришла в эту квартиру, чтобы поговорить с Виктором о том, что он видел… о том, что он знал про обстоятельства некоторых последних событий… И вообще, почему это я должна отвечать на ваши вопросы?
Надежда гордо подняла голову и выдала свою любимую фразу, позаимствованную из старого детективного фильма:
– Вопросы здесь задаю я!
– Вы… вы из милиции? – упавшим голосом проговорила женщина.
Надежда пожала плечами – определенно у дамы от страха поехала крыша. Где, интересно, вы видели работника милиции, который в качестве оружия применяет домашнюю швабру? Вообще-то, соблазн был велик – наговорить тетке с три короба, напугать, она и расколется. Но, во-первых, все-таки женщина не производила впечатления слабоумной, она вполне могла опомниться и потребовать у Надежды документы. А у нее их нет. И во-вторых, уж очень не хотелось Надежде так явно врать. Одно дело – представиться тетей несуществующей племянницы Тани Собакеевой, и совсем другое – выдать себя за работника милиции. Этак можно и срок схлопотать!
Между тем женщина очень внимательно рассматривала Надежду. Она отошла чуть в сторону и склонила голову набок, потом приоткрыла дверь в комнату, чтобы в прихожей было больше света. Надежда даже слегка забеспокоилась.
Глаза у женщины заблестели, и она неожиданно проговорила:
– А я знаю, кто вы!
– Да? – Надежда Николаевна искренне удивилась и еще больше насторожилась. – И кто же?
– Вы – не Анна Константиновна…
– Вот уж это точно!
– Я знаю, вы – Маргарита, жена Ильи!
«Ни фига себе! – мелькнуло в голове у Надежды. – Кажется, тетка совсем сбрендила!»
– Простите, что я вас сразу не узнала! – оживленно заговорила женщина. – Столько лет прошло… Вы изменились очень…
«Еще бы!» – подумала Надежда.
– Годы, конечно, никого не красят…
«На себя бы посмотрела! – разозлилась Надежда. – Худая вся, бледная как смерть, волосы как солома, никакой косметики, а других критикует!»
– Но узнать вас можно! – продолжала женщина.
– И на том спасибо! – тихонько буркнула Надежда себе под нос.
– Я, вообще-то, хорошо помню то время, когда вы с Ильей Константиновичем… ну, пока вы не развелись. – Кажется, женщина ударилась в воспоминания. – Мы, все его сотрудники, очень вами восхищались, вы так одевались хорошо и со вкусом…
