Hope Причард от которой я впервые услышал легенду о
цыганском участке
Книга первая
Глава 1
«Конец твоего пути предопределен его началом…» Это изречение
я часто слышал от разных людей. Звучит оно красиво, но что на самом деле
значит?
Есть ли некая точка отсчета, отыскав которую можно было бы
сказать: «Все началось именно в тот день, в тот час, в том месте и с того
события»?
Возможно, эта История началась с того, что я заметил на
доске объявлений компании «Джордж энд Дрэгон» сообщение о предстоящей продаже с
аукциона довольно обширного поместья «Тауэрс»? В сообщении были указаны площадь
«Тауэрса» в акрах, протяженность дороги в милях и дано весьма идеализированное
изображение поместья, каким оно, наверное, было в пору своего расцвета, восемьдесят,
а то и сто лет назад.
Помнится, я от нечего делать прогуливался по главной улице
захолустного местечка. Кингстон-Бишоп, тогда и наткнулся на это объявление.
Почему? Судьба сыграла злую шутку? Или, наоборот, на мою долю выпал счастливый
случай? Трудно сказать.
А может быть, все началось с моей «встречи с Сэнтониксом, с
тех бесед, что мы вели? Перед моим внутренним взором тотчас возникают его
пылающие щеки, горящие глаза, движения сильной, хотя и тонкой кисти: он
работает над эскизами зданий. С особым тщанием над одним из них, до того
красивым, что я и сам с удовольствием бы стал его владельцем.
Желание иметь дом, прекрасный и удивительный, о котором я и
помыслить не смел, возникло у меня именно тогда, во время бесед с Сэнтониксом.
Мы предавались мечтам о доме, который он построит для меня — если, конечно, ему
позволит здоровье.
И еще я мечтал, что поселюсь в нем с любимой женщиной и мы,
как в детской сказке, будем там «жить-поживать да добра наживать», — все это
была, конечно, игра воображения, забава, но она заставляла меня жаждать того,
что я вряд ли мог надеяться заполучить.
Или, если это повесть о любви — а это, клянусь, именно
повесть о любви, — тогда почему бы мне не начать с того, как я впервые увидел
Элли? Она стояла в тени разлапистой ели, что растет на Цыганском подворье.
Цыганское подворье… Да, все-таки лучше начать с той минуты,
когда я, чуть вздрогнув — потому что на солнце вдруг набежало темное облако, —
отвернулся от доски объявлений и, обратившись к местному жителю, который
подстригал живую изгородь в двух шагах от меня, с нарочитой небрежностью в
голосе спросил:
— А что представляет собой этот «Тауэрс»? Я и сейчас помню
то странное выражение, с каким старик искоса поглядел на меня.
— Мы его называем по-другому. Что это за название? —
неодобрительно фыркнул он. — Там уже много лет никто не живет, все и позабыли,
что это «Тауэрс». — И опять фыркнул.
Я спросил его, как они называют этот дом, и тут он отвел
глаза — обычная манера деревенских жителей, когда они не хотят говорить
откровенно. Глядя куда-то в сторону, словно там он видел что-то такое, чего не
видел я, он сказал:
— У нас в округе его зовут Цыганским подворьем.
— А почему? — спросил я.
— Из-за какой-то темной истории. Сам толком не знаю. Кто
одно говорит, кто — другое. — И затем добавил:
— Но всем известно, что место это гиблое, там вечно
случаются всякие беды.
— С машинами?
— Не только. Нынче, конечно, больше с машинами. Там ведь
дорога как раз делает крутой поворот.
— Ну ясно, — отозвался я. — Если крутой поворот, то
несчастных случаев не избежать.
— Местные власти поставили там дорожный знак, но толку от
этого мало. Все равно машины бьются — одна за одной.
— А почему «цыганское»? — спросил я. И снова его взгляд метнулся
в сторону.
— Да все те же россказни, — уклонился он от прямого ответа.
— Говорят, когда-то это место принадлежало цыганам, а потом их выгнали, и они
предали землю проклятию.
Я невольно расхохотался.
— Чего тут смешного? — рассердился он. — Разве нет на земле
проклятых мест? Вам, городским умникам, ничего про них не ведомо. Цыганское
подворье — одно из таких. Как стали из тамошней каменоломни брать камень для
строительства, то сколько людей погибло… А старый Джорди как-то вечером
свалился там с обрыва и сломал себе шею.
— Пьяный? — предположил я.
— Возможно. Выпить он был не дурак. Но мало ли пьяниц падают
в реку, здорово расшибаются, конечно, но все-таки остаются живы. А Джорди
сломал себе шею. Вон там, — он ткнул пальцем себе за спину на поросший соснами
холм, — на Цыганском подворье.
Да, пожалуй, с этого все и началось. Но тогда я не придал
этим словам никакого значения. Случайно запомнил — вот и все. Когда я
задумываюсь над этим, то есть когда задумываюсь всерьез, мне начинает казаться,
что многое я домыслил сам. Не помню, в тот ли момент или чуть позже я спросил у
него, есть ли в округе цыгане. Теперь, ответил он, их почти не осталось.
Полиция гоняет.
— А почему цыган так не любят? — спросил я.
— Потому что на руку больно нечисты, — сердито ответил он и
пристально посмотрел на меня. — А в вас, случаем, нет цыганской крови? — угрюмо
поинтересовался он, не спуская с меня глаз.
Я сказал, что понятия не имею. Я и вправду немного смахиваю
на цыгана. Быть может, поэтому меня и привлекло это название — Цыганское
подворье. Я улыбнулся ему и подумал, что, может, и в самом деле во мне есть
капля цыганской крови. Разговор у нас вышел, прямо скажем, весьма любопытный.
Цыганское подворье… Я пошел по дорожке, что вилась среди
темных деревьев на вершину холма. Оттуда открывался вид на море с кораблями.
Панорама была чудесной, и мне вдруг подумалось: «А что, если бы Цыганское
подворье принадлежало мне?» Взбредет же такое в голову… Какая чушь.
Когда я на обратном пути проходил мимо своего недавнего
собеседника, он сказал:
— Если вам нужны цыгане, то у нас здесь есть старая миссис
Ли. Она живет в коттедже, ее туда пустил майор.
— Какой такой майор? — спросил я.
— Майор Филпот, конечно, — Он был просто потрясен и даже
оскорблен — как мог я задать подобный вопрос?
Я понял, что майор Филпот был местным божеством. А миссис Ли
вроде как была у него на иждивении. Филпоты, похоже, жили и правили здесь с
незапамятных времен.
Я попрощался со стариком и двинулся было дальше, и тут он
сказал:
