— Здравствуйте. И сколько ты здесь пробудешь?
— Я завтра уезжаю, — ответила Элли.
— О Боже, мне надо идти, иначе я отстану от группы, а я
очень хочу послушать гида. Правда, они нас жутко погоняют. К концу дня я просто
валюсь с ног. Может, мы встретимся где-нибудь в баре?
— Только не сегодня, — ответила Элли. — Мы едем на
экскурсию.
Миссис Беннингтон побежала догонять свою группу, а Элли,
которая вместе со мной поднималась по ступеням Акрополя, повернулась и начала
спускаться.
— Ну теперь началось, ты понял? — спросила она.
— Что началось?
Элли ничего не ответила, а потом, вздохнув, сказала:
— Сегодня же вечером я должна написать письма.
— Кому?
— Коре, дяде Фрэнку и еще, наверное, дяде Эндрю.
— Кто такой дядя Эндрю? Ты мне о нем никогда не говорила.
— Эндрю Липпинкот. Вообще-то он мне не родственник. Это мой
главный опекун, или попечитель, или как там это еще называется. Он адвокат, и
очень известный.
— И что ты им напишешь?
— Напишу, что вышла замуж. Я как-то не решилась прямо
сказать Hope Беннингтон: «Позволь представить тебе моею мужа». Она бы заохала и
запричитала: «А я и не слышала, что ты вышла замуж, дорогая. Ну, расскажи мне
скорее все по порядку» — и так далее. По-моему, моя мачеха, дядя Фрэнк и дядя
Эндрю имеют право узнать об этом первыми. — Она снова вздохнула. — О Господи,
как нам было хорошо до сих пор.
— И как же они все, по-твоему, отреагируют? — спросил я.
— Поднимут шум, наверное, — спокойно ответила Элли. — Но
даже если и поднимут, то ничего уже не изменится. И они это прекрасно понимают.
Нам, наверное, придется с ними встретиться. Можем поехать в Нью-Йорк. Хочешь? —
спросила она у меня.
— Нет, — ответил я, — ни в коем случае.
— Тогда они приедут в Лондон, кто-нибудь точно приедет. Не
знаю, будет ли тебе от этого легче.
— Меня не тянет ни в Нью-Йорк, ни в Лондон. Мне главное быть
с тобой. А еще я хочу, когда приедет Сэнтоникс, смотреть, как будет расти
кирпичик за кирпичиком наш дом.
— Это успеется, — отозвалась Элли. — Не думаю, что встречи с
членами моей семьи займут у нас уж так много времени. Скорей всего разразится
большой скандал, и на этом все кончится. Так что решай: либо мы летим в
Америку, либо они прилетают в Лондон.
— Ты ведь сказала, что твоя мачеха в Зальцбурге.
— Я просто не решилась признаться, что понятия не имею, где
она. Да, — вздохнула Элли, — придется вернуться домой и там сразу со всеми
повидаться. Надеюсь, Майк, ты не будешь чересчур зол на них.
— На кого? На твоих родственников?
— Да. Не будешь злиться, если они проявят к тебе крайнюю
недоброжелательность?
— Что делать, пора расплачиваться за женитьбу на тебе, —
сказал я. — Как-нибудь переживу.
— Есть еще твоя мать, — напомнила Элли.
— Ради Бога, Элли, не вздумай устроить встречу твоей мачехи
с ее брильянтами и жемчугами и моей мамаши из глухого закоулка. Вряд ли у них
найдется что сказать друг другу!
— Будь Кора моей родной матерью, наверняка бы нашлось, —
сказала Элли. — Хорошо бы, если бы ты поменьше переживал из-за пресловутых
сословных различий, Майк!
— Это я переживаю? — воскликнул я. — А разве не у вас в
Америке говорят: «Богатый бедному не попутчик!»
— Ну и что? Разве это обязательно нужно написать на плакате
и повесить на себя?
— Я не умею элегантно одеваться, — с горечью признался я. —
Не умею вести светские беседы, ничего не смыслю в искусстве и музыке и только
на днях узнал, кому и сколько положено давать на чай.
— Ну и что, так гораздо интереснее — узнавать все по ходу
дела. Согласись.
— Во всяком случае, — сказал я, — незачем тащить к твоим
родственникам мою мать.
— А я и не предлагала никуда никого тащить. Но, по-моему,
Майк, когда мы вернемся в Англию, я должна навестить твою мать.
— Нет! — прорычал я.
Элли посмотрела на меня с легким испугом.
— Почему нет, Майк? В конце концов, с моей стороны просто
невежливо не представиться твоей матери. Ты сообщил ей, что женился?
— Пока нет.
— Почему?
Я ничего не ответил.
— Не проще ли сообщить об этом заранее? А как только мы
вернемся в Англию, познакомить нас?
— Нет, — повторил я.., на сей раз потише, но тем не менее
достаточно твердо.
— Ты не хочешь, чтобы мы с ней встретились? — задумчиво
произнесла Элли.
Само собой, я этого не хотел. По-моему, это было вполне
очевидно. А что-то там растолковывать я не собирался. Да и не знал, как это
сделать.
— Это ни к чему, — упорствовал я. — Ты сама должна понимать.
Ничего хорошего из этого не получится, я уверен.
— Думаешь, я ей не понравлюсь?
— Ты не можешь не понравиться, но все равно… Не знаю, как
объяснить. Она скорей всего расстроится и смутится из-за того, что я женился..,
так сказать, не на ров не. Звучит старомодно, конечно, но она мыслит именно
так.
Элли задумчиво покачала головой:
— Неужели в наши дни есть еще люди, для которых это имеет
значение?
— Еще бы! И у вас в Америке тоже!
— Да, — сказала она, — наверное, ты прав. Но если это
человеку только на пользу…
— Ты хочешь сказать, если женитьба принесет ему кучу денег…
— Дело не только в деньгах.
— Нет, — возразил я, — именно в деньгах. Если у человека
куча денег, то им восхищаются, на него смотрят с почтением, и тогда уже не
имеет значения, где он родился.
— Но так везде, — заметила Элли.
— Прошу тебя, Элли, очень тебя прошу, не настаивай на визите
к моей матери.
— Я все-таки думаю, что это нехорошо — не навестить ее.
— Ничего подобного. Позволь мне самому судить, что лучше для
моей матери. Она расстроится, говорю тебе.
— Но ты должен хотя бы сообщить ей, что женился.
