— Ладно, — кивнул я, сдаваясь, — Сообщу.
Мне пришло в голову, что куда естественней будет послать
матери письмо из-за границы, чем из Лондона. В тот вечер, когда Элли писала
дяде Эндрю, дяде Фрэнку и своей мачехе Стивизант, я тоже уселся за письмо. Оно
получилось довольно коротким:
Дорогая мама!
Мне следовало бы написать тебе раньше, но я как-то
стеснялся. Три недели назад я женился. Произошло это довольно неожиданно. Моя
жена очень хорошенькая и милая девушка. У нее много денег, из-за чего мне порой
делается не по себе. Мы собираемся построить себе дом где-нибудь в деревне. А
пока путешествуем по Европе.
Всего наилучшего.
Твой Майк
Результаты наших с Элли стараний были несколько различны.
Получив письмо, моя мать только через неделю написала ответ, который был вполне
в ее духе:
Дорогой Майк!
Была рада получить от тебя письмо. Надеюсь, ты будешь
счастлив.
Любящая тебя мама
Как Элли и предсказывала, реакция ее родственников была куда
более шумной. Фигурально выражаясь, мы потревожили осиное гнездо. Вскоре нас
стали осаждать репортеры, которые требовали романтических подробностей о нашем
браке, появились статьи о том, что наследница всего состояния Гутманов сбежала
с тайным возлюбленным, посыпались письма от банкиров и адвокатов. Наконец была
достигнута договоренность об официальных встречах. Но перво-наперво мы
встретились в Цыганском подворье с Сэнтониксом, посмотрели еще раз эскизы,
обсудили кое-какие подробности и, только убедившись, что строительство
началось, отбыли в Лондон. Там мы сняли люкс в «Кларидже»
[14]
и приготовились
встретить наступление вражеской конницы.
Первым прибыл мистер Эндрю П. Липпинкот. Это был пожилой
джентльмен, сухой и сдержанный на вид. Он был высокого роста, поджарый, с
обходительными и учтивыми манерами. Родом из Бостона, но по его произношению я
бы никогда не догадался, что он американец. Предварительно нам позвонив, он
явился в точно назначенное время — ровно в двенадцать. Элли нервничала, но
довольно умело это скрывала.
Мистер Липпинкот поцеловал Элли, а мне, приветливо
улыбнувшись, протянул руку:
— Ну, Элли, моя дорогая, выглядишь ты отлично. Цветешь,
можно сказать.
— Как поживаете, дядя Эндрю? И как сюда добрались?
Самолетом?
— Нет. Я очень неплохо поплавал на «Королеве Мэри». А это
твой муж?
— Да, это Майк.
Я постарался не ударить лицом в грязь.
— Как поживаете, сэр? — И предложил ему что-нибудь выпить,
на что он, улыбнувшись, ответил отказом, а потом, сев в кресло с прямой спинкой
и позолоченными подлокотниками, посмотрел поочередно на Элли и на меня.
— Итак, — начал он, — молодые люди, вы привели нас в шоковое
состояние. Совсем как в старинных романах, да?
— Извините нас, — взмолилась Элли. — Мне очень, очень
стыдно.
— В самом деле? — довольно сухо осведомился мистер
Липпинкот.
— Я считала, что так будет лучше, — оправдывалась Элли.
— Не могу согласиться с тобой, моя дорогая.
— Дядя Эндрю, — сказала Элли, — вы же отлично знаете, какой
шум поднялся бы, если бы я.., если бы я все сделала как положено.
— Почему же обязательно должен был подняться шум?
— Разве вы их не знаете? — защищалась Элли. — Да и вас это
тоже, между прочим, касается, — добавила она. — Я уже получила два письма от
Коры. Одно вчера, а второе сегодня утром.
— Ты, надеюсь, понимаешь, что мы не могли не разволноваться,
моя дорогая. Что это вполне естественно в сложившихся обстоятельствах?
— Я имею право сама решать, за кого, как и когда мне
выходить замуж.
— Ты можешь думать что угодно, но спроси любую даму из
любого семейства, она вряд ли воспримет подобное своеволие благосклонно.
— Но ведь я попросту избавила вас от лишних волнений.
— Конечно, можно трактовать это и так.
— Но это же правда, разве нет?
— Ты пошла на обман — верно? — да еще с помощью особы,
которой следовало бы дважды подумать, прежде чем поступить так, как поступила
она. верно? — да еще с помощью — Вы говорите о Грете? — вспыхнула Элли. — Она
делала лишь то, о чем я ее просила. Они очень на нее сердятся?
— Естественно. А на что еще вы с ней могли рассчитывать?
Вспомни, как ей доверяли.
— Я уже совершеннолетняя и имею право поступать так, как
считаю нужным.
— Но ведь вы затеяли все это тогда, когда тебе еще не
исполнился двадцать один, не так ли?
— Элли ни в чем не виновата, сэр, — вмешался я. — Это я ее
подвел, так как многие обстоятельства были мне неизвестны, ну а поскольку все
ее родственники живут в другой стране, то у меня просто не было возможности с
ними познакомиться.
— Насколько я понимаю, — уточнил мистер Липпинкот, — Грета,
по просьбе Элли, отправляла письма, дезинформируя миссис Ван Стивизант и меня,
причем делала это очень умело. Вам знакома Грета Андерсен, Майкл? Разрешите
называть вас Майклом, поскольку вы муж Элли.
— Разумеется, — отозвался я, — зовите меня просто Май-ком.
Нет, мне не знакома мисс Андерсен…
— В самом деле? Признаться, вы меня удивили. — И он окинул
меня долгим, задумчивым взглядом. — А я-то был уверен, что она присутствовала
на регистрации вашего брака.
— Нет, Греты с нами не было, — сказала Элли. Она бросила на
меня укоряющий взгляд, и я неловко заерзал в кресле.
Мистер Липпинкот продолжал задумчиво меня разглядывать, и
мне почему-то стало не по себе. По-видимому, он собирался что-то сказать, но
потом раздумал.
— Боюсь, — заговорил он после паузы, — что вам обоим, Майкл
и Элли, придется выслушать немало упреков и осуждений со стороны родственников
Элли.
— Набросятся, как стая стервятников, — заметила Элли.
— Вполне возможно, — не стал возражать мистер Липпинкот. —
Ну а я попытался подготовить почву для примирения, — добавил он.
— Вы на нашей стороне, дядя Эндрю? — улыбнулась ему Элли.
— Вряд ли стоит задавать подобный вопрос опытному адвокату.
Я давно понял, что в жизни приходится считаться только с fait accompli
[15]
. Вы
полюбили друг друга, вступили в брак, купили, как я понял из твоих слов,
участок на юге Англии и уже строите там дом. Следует ли из этого, что вы
намерены поселиться в Англии?
