— Об убийстве Анатолия Сыроежкина! — проговорила Надежда загробным голосом, отчего маляр побледнел еще больше, приблизившись к оттенку краски «белила цинковые».
— Да я этого Сыроежкина вообще знать не знал! — вскрикнул он дрожащим голосом.
— Тогда выкладывай — что еще ты красил этой краской?
— Да ничего я не красил… — забормотал маляр, но судя по тому, как забегали его глаза, Надежда поняла, что он врет.
— Ах ничего? — Она уставилась на Виктора пронзительным прокурорским взором. — Ты знаешь, Витя, мне врать не стоит! Ты, Витя, меня не зли. Потому что если я рассержусь, ты, Витя, вывернутой ногой не отделаешься…
— Он мне не велел говорить… — пролепетал маляр, отступая перед Надеждой.
— Он? Кто он? Выкладывай все, что знаешь!
Маляр молчал, трясясь как осиновый лист.
Тут Надежду подхватила волна вдохновения, она надвинулась на трясущегося маляра и прошептала ему прямо в ухо:
— Ты помнишь, что случилось с Костоломовым? А с «Ангелами ада»? А как сам ты с лесов сверзился? Так это, Витя, были только цветочки! Со мной, Витя, лучше не ссориться!
— А я что?.. Я ничего… — пролепетал маляр заплетающимся языком. — Я все, что скажете…
— Признавайся, что еще ты красил этой же краской?!
— На мебельной фабрике сторожку! — выпалил Виктор.
— На какой еще мебельной фабрике? — удивленно переспросила Надежда Николаевна.
— На той, что за парком… — выдохнул маляр.
— А кто тебе не велел об этом говорить?
Но Виктор оттолкнул ногой ведро с краской и бросился бежать.
Надежда с разочарованием смотрела, как он удирает — зигзагами, как напуганный заяц. Затем перевела взгляд на розовую краску, которая растекалась по траве и песку. Трава возле забора приобретала удивительно гламурный оттенок.
Да, поняла Надежда Николаевна, больше из этого маляра ничего не выжмешь, как из пустого тюбика зубной пасты! А это значит… это значит, что нужно заглянуть на ту мебельную фабрику, про которую говорил Виктор.
Она напоследок бросила взор на уютный домик, спрятавшийся за недокрашенным забором. Занавеска в одном из окон шевельнулась, и Надежде показалось, что из-за этого окна за ней следит перепуганная Дарья Борисовна.
«Ничего, — подумала она, — в следующий раз не будешь этого козла нанимать. Ведь простым глазом же видно, что лентяй и жулик!»
* * *
Теперь перед Надеждой Николаевной было два пути. Первый — возвращаться в милицию, найти там эксперта Дроздовского и передать ему разговор с маляром. После чего спокойно идти в пансионат и заниматься собственными делами.
Второй — идти на разведку на мебельную фабрику.
Если бы здесь был муж Надежды Сан Саныч, он бы ни секунды не сомневался, что Надежда выберет второй путь. Потому что, как уже говорилось, Сан Саныч хоть и любил свою жену, но очень хорошо знал ее пристрастие ко всяким опасным приключениям и очень этого пристрастия не одобрял.
Но мужа рядом не было, так что Надежда убедила себя, что никогда не искала легких путей в жизни и что Пифагор Ипполитович, конечно, как эксперт, может, и хорош, но как боец не силен, и ему просто необходимо помочь. Разумеется, только ради того, чтобы убийца Сыроежкина был найден и справедливость восторжествовала.
Ориентиром был парк, Надежда сменила направление и довольно быстро вышла к его ограде. Она не решилась углубляться в парк, поскольку неизвестно, кто там может бродить днем по пустынным аллеям и прятаться в развалинах имения, и обошла парк вдоль ограды, причем в одном месте решилась срезать дорогу.
Через полчаса Надежда подходила к железным воротам, на которых красовалась вывеска: «Мебель на заказ. Кухни, спальни, диваны».
Несмотря на такую многообещающую вывеску, ворота были закрыты. Правда, сбоку имелась открытая калитка, возле которой на пыльной траве лежал большой рыжий пес. Над калиткой висела еще одна табличка, поменьше: «Ведется скрытое видеонаблюдение».
Никакой камеры Надежда в обозримом пространстве не обнаружила, видимо, под видеонаблюдением имелся в виду сам рыжий пес.
— Ты здесь за главного? — спросила Надежда, остановившись в нескольких шагах от пса и уважительно взглянув на него.
Пес лениво поднялся и пару раз махнул хвостом, однако когда Надежда сделала еще один шаг вперед, он негромко зарычал и показал ей внушительные клыки.
Тогда Надежда применила секретное оружие — достала из сумочки сосиску. На всякий случай она купила полкило по дороге в круглосуточном магазине.
На сосиску пес посмотрел одобрительно.
Надежда положила сосиску на траву. Пес наклонился, чавкнул — и сосиска исчезла без следа.
Однако когда Надежда попыталась повторить попытку и пройти на территорию фабрики, пес снова встал у нее на пути. Правда, на этот раз он не рычал, не скалился и смотрел не столько на саму Надежду, сколько на ее сумку.
Надежда Николаевна выдала ему следующую сосиску и смогла еще на один шаг приблизиться к заветной калитке. Так, сосиска за сосиской, она прошла весь путь до калитки и, как раз когда сосиски закончились, вошла внутрь.
За калиткой она увидела большой пыльный пустырь, на котором располагалось двухэтажное кирпичное здание мебельной фабрики. Однако больше, чем сама фабрика, ее заинтересовала сторожка, расположенная справа от ворот.
Сторожка была недавно выкрашена в тот же самый розовый цвет, знакомый Надежде по пансионату и по забору хозяйственной Дарьи Борисовны.
— Это вы что тут делаете? — раздался из сторожки недовольный голос, и на пороге появился приземистый дедок в ладном ватнике защитного цвета и примятой кепке, придававшей ему отдаленное сходство с бывшим московским мэром.
Вглядевшись в Надежду Николаевну, сторож перевел взгляд на рыжего пса, который торопливо доедал последнюю сосиску, и укоризненно проговорил:
— А ты, Дружок, почему службу не выполняешь? Тебе велено никого не пущать на территорию, а ты что делаешь? Вот ведь, собаки — и те взятки берут, чего же от людей ждать!
Дружок доел сосиску и изобразил бдительность: подбежал к Надежде и зарычал. Правда, рычал он больше для порядка и смотрел на сумку — нет ли там еще сосисок?
— Кончились, — сообщила ему Надежда, разведя руками, и повернулась к сторожу: — А что же вы никого не пускаете, если написано, что тут делают мебель на заказ? Может, я как раз и хочу заказать у вас кухню, спальню или, к примеру, диван?
— Так этого ничего я не знаю, — отозвался сторож, неодобрительно покосившись на продажного Дружка. — Это вам надо к хозяевам, а только их никого нету. И мебели никакой они давно уже не делают. Ни кухонь, ни, значит, диванов…
— Вот как? — удивилась Надежда. — А что же вывеску не сняли? Она людей вводит в заблуждение!
