За спиной она услышала приглушенный издевательский смех «сладкой парочки».
К счастью, рядом с пансионатом она увидела круглосуточный магазин, в котором был аптечный киоск, где толковая продавщица средних лет нашла ей нужный спрей.
Вместо Ани за стойкой сидела курносая веснушчатая девчушка. Она углубилась в глянцевый яркий журнал и даже не взглянула на Надежду Николаевну.
— Вот что, дорогая моя подруга, — сказала Надежда Галке по возвращении, — больше ногой не двину, пока не приму душ и чаю не напьюсь! Сил моих больше нет!
— Конечно, Надя. — Галка обрадовалась спрею и была сама кротость, тем более что тут же явилась к ним Аня и предложила переехать в другой номер — там, дескать, попросторнее, и вид из окна лучше.
Вид и правда был на парк. Огромные деревья в сумерках были похожи на сказочных великанов, возле разрушенной усадьбы таинственно горел одинокий фонарь.
Ужин по просьбе Галки принесли в номер. Надежда с опаской попробовала нечто необъяснимое, лежащее на тарелке. Оказались ленивые голубцы, причем вкусные. И к чаю ватрушка была свежей, пахла ванилью. Галка, увидев ватрушку, только вздохнула — она с трудом пропихивала в себя только вязкое и жидкое.
После ужина, примирившего Надежду с жизнью, Галка смотрела телевизор, а Надежда попыталась позвонить мужу, но отчего-то не было связи. Она прилегла на кровать и провалилась в сон до утра.
Утром выяснилось, что Галке нужно в клинику на осмотр. Она наскоро проглотила завтрак — пшенную кашу и какао. Полагалась еще булочка с маком, но у Галки были проблемы с пережевыванием твердой пищи.
Булочка была такой вкусной, что Надежда едва не съела две, в последний момент призвав себя к порядку. Какао она не пила с детства, и сейчас оно ей очень понравилось. Она подумала даже, что неплохо готовить его дома, но вспомнила, что какао на чистом молоке да еще с сахаром — дико калорийный продукт.
Галка достала откуда-то марлевую маску, что надевают хирурги на операции, но явившаяся Аня воспротивилась:
— Пойдете через холл, проживающие увидят — еще всполошатся, что вы заразная, потом неприятностей не оберешься.
— Если они ее без маски увидят, то еще больше всполошатся, — заметила Надежда.
— И я о том же, — поддакнула Галка.
Утром она была полна энергии и не обижалась по пустякам.
В конце концов за небольшую мзду Аня согласилась провести Галку по служебной лестнице. А там Василий Верленович машину подгонит прямо к дверям, авось никто не заметит.
Они ушли. Надежда причесалась и подкрасила губы, радуясь, что не пришла ей в голову дикая мысль обратиться к пластическому хирургу. Сидела бы теперь с такой рожей, как у Галки, из дома не выйти, да еще неизвестно, что будет, когда все заживет. Вполне возможно, что собственный муж не узнает…
Утро было чудесным. Надежда решила не тратить времени зря, а прогуляться в отсутствие подруги по городу, при свете и солнышке. Посмотрит на парк, воздухом подышит…
— Хорошей прогулки! — проводила ее Аня широкой улыбкой.
Коса ее по утреннему времени не была обвернута вокруг головы, а свободно змеилась вдоль спины.
* * *
Надежда прошла вдоль полуразрушенной парковой ограды и оказалась возле калитки. Собственно, от этой калитки остались только два каменных столба, увенчанных какими-то диковинными птицами. Должно быть, сама калитка была кованой, чугунной, и ее давно уже сдали на металлолом местные умельцы.
Сразу за калиткой начиналась тропинка, уходящая в глубь парка, и Надежда решительно ступила на нее.
Едва она вошла в парк, ее окружили тонкие и терпкие запахи — запах осенней листвы, влаги и увядания, запах прежней, давно ушедшей и забытой жизни.
Надежда шла по тропинке, шурша листьями, и представляла, каким был этот парк, допустим, сто лет назад.
По этим дорожкам и аллеям прогуливались дамы в широкополых шляпах, барышни в кисейных платьях, мужчины в светлых костюмах и лайковых перчатках… по таким же осенним листьям пробегали борзые и охотничьи собаки…
В кустах зашуршало, и на тропинку перед Надеждой Николаевной выбежал красивый черно-белый спаниель.
На какое-то мгновение Надежде показалось, что таким образом материализовались ее мысли о прошлом, она даже закрыла на секунду глаза и снова их открыла…
Спаниель никуда не делся. Он стоял перед Надеждой, приветливо виляя хвостом.
— Маркиз, не приставай к прохожим! — донесся из-за кустов приятный мужской голос, и на тропинку вышел, опираясь на трость, немолодой мужчина в светлом плаще и старомодной шляпе. Надежда вспомнила, что уже видела этого человека, когда проезжала мимо парка сразу по прибытии в Козодоев.
В наши дни встреча с незнакомым мужчиной в пустынном парке может быть небезопасной, но этот мужчина, как и его спаниель, с первого взгляда вызвал у Надежды доверие.
— Он не пристает, — улыбнувшись незнакомцу, проговорила Надежда. — Он просто подошел познакомиться.
— Ну и как? — спросил мужчина. — Познакомились?
— Ну, я теперь знаю, что его зовут Маркиз. А меня — Надежда Николаевна…
— А меня — Сергей Сергеевич, — представился мужчина и старомодным жестом приподнял шляпу.
Доверие, которое с первой секунды почувствовала к нему Надежда Николаевна, упрочилось.
— Хорошее имя — Надежда! — проговорил ее новый знакомый, приближаясь. — Не слишком распространенное, а главное — оптимистичное. Надежда — это последнее, что остается с нами в любых испытаниях… Вы ведь недавно в нашем городе?
— Только вчера приехала.
— И как он вам? — В голосе Сергея Сергеевича прозвучала интонация, какая бывает у любящих родителей, когда они говорят о своем болезненном, но горячо любимом ребенке.
— Ну, честно говоря, первое впечатление было не очень благоприятным, — призналась Надежда. — Но когда я увидела этот парк, это меня со многим примирило…
— Да, — оживился мужчина. — Это замечательный парк! Он почти без изменений сохранился с начала девятнадцатого века! Конечно, усадьба сильно пострадала, но сам парк, его планировка почти такие же, как двести лет назад!
— Да что вы говорите? — Надежда недоверчиво оглядела окружающие деревья. — Что, всем этим деревьям по двести лет?
— Нет, конечно. — Сергей Сергеевич скромно улыбнулся. — До революции его поддерживали, чистили, вовремя заменяли состарившиеся деревья, и потом, когда закончилась Гражданская война и жизнь вошла в колею, здесь жил один энтузиаст, который следил за парком… В последние годы его, конечно, запустили, но пока все еще можно привести в порядок. Если, конечно…
— Если что? — переспросила Надежда, расслышав в голосе собеседника грустную интонацию.
— Если его не вырубят.
