– Извиняется она! – Анатолий набирал обороты. – Ты лучше не извиняйся, а дело делай!
– Так ведь… вы же возражали насчет отопления… я уж все заявки на июнь перенесла… чтобы вас не беспокоить…
– Раньше возражал, а теперь не возражаю! – гаркнул Анатолий.
– Это вы точно? – пролепетала тетка. – А вы потом претензий не будете предъявлять?
– Если я сказал – значит, все точно! У меня всегда так! Только чтобы быстро! У меня времени нету с вами сопли жевать! Сей момент посылай ко мне своего инвалида умственного труда, пока я не передумал! Чтоб одна нога там, а другая тоже там! Пускай подключает чего надо!
– Сию минуту… – Смотрительница потянула из кармана мобильник, потыкала в него толстым пальцем с квадратным фиолетовым ногтем и торопливо проговорила: – Макаронов, это Лариса Мамедовна! Ты чем сейчас конкретно занят? Сию секунду бросай свой засор и перебазируйся в двадцать шестую квартиру! Насчет отопления… да, в двадцать шестую! Да, хозяин в наличии! Да, не возражает! Я тебе что сказала? Перебазируйся срочно, пока он не передумал! А на этот засор… да, правильно понимаешь!
– Все, Валентин Степанович! – рапортовала она Анатолию. – Можете идти к себе по месту прописки. Через три минуты сантехник будет в вашем полном распоряжении!
– То-то! – строго проговорил Анатолий и покинул кабинет.
– Да, Толик, в тебе пропадает великий артист! – с уважением произнес Маркиз, когда приятели покинули коридор жилконторы. – Станиславский, и тот сказал бы «Верю»!
– Не знаю никакого Станиславского, – гордо ответил Анатолий. – Техника-смотрителя убедить гораздо сложнее, чем этого твоего Станиславского!
Приятели поднялись на пятый этаж и остановились перед квартирой Хруща. Обещанный сантехник еще не появился, но в данной ситуации это было им только на руку. Леня достал свою знаменитую отмычку и приступил к работе. Замки у Хруща, как и следовало ожидать, были серьезные, и Маркизу пришлось попотеть. Однако через три минуты дверь была успешно открыта, тем самым еще раз подтвердив известную аксиому, гласящую, что замки существуют только для честных людей.
Только коллеги вошли в квартиру и огляделись, как на лестнице послышались тяжелые шаркающие шаги, и на пороге появился сантехник Макаронов из жилконторы, более известный среди жильцов как дядя Чирик. Это свое прозвище Макаронов получил еще в советские времена, когда за любую услугу требовал с жильцов десять рублей, или чирик, как тогда называлась эта купюра. Если жильцы возмущались его аппетитами, дядя Чирик ухмылялся и отвечал:
– А тебя никто не принуждает. У нас полная свобода совести. Хочешь – плати, не хочешь – бегай в сортир на Витебский вокзал. Если, конечно, добежишь.
– Здорово, хозяин! Ну, показывай, где тут у тебя что! – проговорил дядя Чирик, войдя в квартиру.
Прихожая сразу наполнилась неповторимым ароматом, состоявшим из многолетнего перегара и запаха засорившейся канализации.
– Сам разбирайся! – огрызнулся Анатолий, который не ориентировался в чужой квартире и ничем не мог помочь сантехнику.
Впрочем, тот быстро нашел нужное место, и вскоре из чулана возле туалета донесся его сдавленный голос:
– Тут, это, стенку ломать придется… а вот здеся – плитку бить… иначе мне никак к этой трубе не подобраться!
Дядя Чирик высунул голову из чулана и выжидательно уставился на фальшивого Хруща. Он ждал, что хозяин придет в ужас от обрисованной перспективы и начнет переговоры, чтобы за определенную мзду сохранить в целости свою недавно отремонтированную квартирку. Но Анатолий спокойно ответил сантехнику:
– А мне по барабану! Ломай что хочешь!
– Вот, значит, как? – мрачно отозвался дядя Чирик. – Ну, ежели ты так, то будь спокоен, уж я постараюсь! – И он угрожающе взмахнул тяжелым молотком.
– Да делай ты что хочешь! – отмахнулся Анатолий и отправился вместе с Маркизом в обход квартиры.
Квартира ему очень понравилась.
В ней имелись три просторные комнаты, отделанные с замысловатой роскошью, пользующейся безусловным успехом среди полукриминальной публики, – масса завитушек, килограммы позолоты и немыслимые инкрустации. Сильнейшее впечатление произвел на Анатолия огромный камин, отделанный густо-зеленым малахитом, с двумя колоннами из фальшивого мрамора по сторонам. Понравилась ему и кровать размером с футбольное поле, под огромным балдахином, не очень уступающим размерами занавесу Большого театра. Поразила его деревянная, ярко раскрашенная статуя нарядного мавра с бронзовым канделябром в руке, служившая украшением столовой. Но когда Анатолий увидел потрясающую чугунную ванну на бронзовых львиных лапах, он окончательно утратил дар речи.
Когда наконец упомянутый дар к нему вернулся, Анатолий повернулся к Маркизу и заявил:
– Слушай, а чего я буду твою соседку стеснять, эту… как ее там… Викентьевну? Чего я в той твоей коммуналке не видел? Что я там делать буду? С остальными жильцами перед дверью сортира собачиться? Может, я лучше здесь пока поживу, в этой квартире? Тем более что хозяин вернется не скоро… уж тут-то меня точно никто искать не будет!
– А что? Я не возражаю! – согласился Леня. – Местная общественность тебя уже как будто признала, так что с этой стороны препятствий не возникнет…
– Одно только плохо, – насупился Анатолий, разглядев огромный бар, оформленный в виде уменьшенной копии афинского Акрополя. – Больно уж тут много всякого спиртного… Как бы мне того… Как бы ненароком не сорваться! Я уж сколько времени держусь, а тут боюсь не устоять… Главное, все такие напитки классные! Знаешь, как трудно будет воздержаться…
– Ну, с этим мы быстро разберемся! – Маркиз выглянул в коридор и окликнул: – Эй, дядя Чирик, можно тебя на два слова?
Заинтересованный сантехник не заставил себя долго ждать. Он появился на пороге комнаты в окружении своего неповторимого профессионального аромата.
– Ну, в чем вопрос?
– Не вопрос, а предложение. Можешь взять на память о нашей встрече все это богатство, – и Маркиз представил взору изумленного Макаронова пару десятков разноцветных бутылок коллекционного вина, дорогого, выдержанного французского коньяка, настоящего лиссабонского портвейна лучших производителей, двадцатилетнего односолодового виски, бельгийских ликеров…
– Я эти шампуни вообще-то не очень, – поморщился дядя Чирик. – От них ничего хорошего, окромя отрыжки… Мне бы чего попроще… беленькую, или, на худой конец, портвешок… Ну да ладно, коли задаром – так и быть, возьму… Задаром, так отчего не взять… – И он оперативно переложил содержимое бара в свой чемоданчик с инструментами. Половина бутылок туда не влезла, и дядя Чирик попихал их в допотопную авоську.
Пристроив старого приятеля на новую квартиру, Леня пошел по своим делам. Собственно, дело у него было на данный момент одно – помочь Анатолию Зевако избавиться от смертельных неприятностей, а для этого следовало разобраться в запутанном деле, куда Толька влез исключительно по собственной глупости и легкомыслию.
