Люда ошарашенно смотрела на мобильный телефон, когда ее настиг слабый голос мужа:
– Детка, где ты?
– Что случилось? – нелюбезно спросила она, заглядывая в кабинет, – муж лежал там на кожаном диване с высокой спинкой и делал страдальческое лицо.
С необъяснимым злорадством Люда отметила, что на кожаном диване ему лежать неудобно – он жесткий и кожа холодит.
– Тебя не дозовешься, – с обидой сказал муж, – когда еще просил чаю с лимоном…
– Иду уже! – рявкнула Людмила. – По телефону поговорить нельзя!
Утром муж проснулся с заложенным носом и ломотой во всем теле, выяснилось, что у него обычная простуда, причем температуры не было. «Пока!» – многозначительно сказал муж. Люда прекрасно знала, что в этом отношении ее муж ничем не отличался от остальных мужчин – при малейшем недомогании он становился необычайно мнителен и требовал неустанной заботы со стороны близких. А поскольку приходящая домработница Дарья Михайловна была по складу характера женщиной суровой и бестрепетной – в прошлой допенсионной жизни она работала железнодорожным контролером, – то всю заботу приходилось осуществлять Людмиле.
От завтрака муж героически отказался, заявив, что так сжало горло, что он не сможет проглотить ни кусочка. Людмила принесла ему в постель все тот же чай с лимоном. Чай полагалось наливать в стакан тонкого стекла и непременно ставить стакан в серебряный подстаканник, который принадлежал еще мужнину деду. В этот раз Людмила едва сдержалась, чтобы не грохнуть стакан о стену кухни, а от вида лимона у нее надолго свело скулы.
Муж выпил чаю и согласился чего-нибудь съесть. Отмел с негодованием тосты с джемом, сообщив, что они вызовут кашель, и после долгих уговоров согласился на бутерброд с мягким сыром, присовокупив, что к ветчине в момент болезни испытывает отвращение, как и ко всему мясному.
Людмила пожала плечами и принесла требуемое, предложив еще кофе, но муж замахал руками – кофе вызывает сердцебиение, а у него и так повышенный пульс.
С тревогой поглядывая на часы, Людмила принялась собираться, стараясь, чтобы муж этого не заметил.
– Может, ты поспишь? – спросила она с надеждой.
– Ты прекрасно знаешь, что днем я спать не могу! – заявил он. – Дневной сон – признак душевной лености! И потом, кофе мне нельзя, но ты можешь сделать какао…
Людмила едва успела совладать со своим лицом и устремилась на кухню.
– На цельном молоке и с сахаром! – крикнул ей вслед муж и демонстративно закашлялся.
– Черт бы его побрал! – бормотала Людмила, шаря по кухонным шкафчикам в поисках какао. Наконец нашлось полпачки детского растворимого, очевидно, его пила Дарья Михайловна.
– Я же просил на цельном молоке, как мама варила… – с легким упреком сказал муж, принимая из рук Людмилы большую чашку с дымящимся напитком.
Она промолчала, скосив глаза на часы. Время катастрофически поджимало. Надо немедленно уходить, иначе она не успеет. Еще эти пробки…
Не слушая призывов мужа из спальни, Люда надела туфли и на цыпочках прокралась к двери.
– Людмила! – Муж стоял в дверях, всклокоченный, с помятой щекой. – Куда это ты собралась?
– Я… тут по делу… – растерялась Люда.
– Какие у тебя могут быть дела, когда муж болен? – Он хотел спросить громко, но голос сорвался, и муж пустил петуха.
– Разные, – сказала Люда и посмотрела на него самым своим твердым взглядом. – Я обещала помочь подруге.
– Но я хотел попросить тебя сварить манной каши, это очень полезно для моего больного горла! С малиновым вареньем, оно сбивает температуру!
– Дарья Михайловна придет и сварит! – Люда взялась за ручку двери. – А температуры у тебя нету.
– Людмила! – хрипло сказал муж. – Не знаю ни про какую подругу! Ты всегда говорила, что у тебя в этом городе нет друзей, одни неблизкие приятельницы.
– Я тоже многого про тебя не знаю, – ответила Люда, сама удивляясь своему спокойствию. – К примеру, понятия не имею, чем ты зарабатываешь на жизнь, что у тебя за бизнес и кто твои компаньоны.
– Тебе и незачем это знать, ты ничего в этом не понимаешь! – заявил муж.
– Допустим, – согласилась Люда, – но ты совершенно ничего не рассказывал мне про себя, ты так тщательно скрываешь свое прошлое, как будто у тебя было семь жен, как у Синей бороды, и ты их всех убил, одну за другой!
С мстительным удовлетворением она заметила, как муж вздрогнул и отвел глаза. И тут же запаниковала – ведь теперь он догадался, что ей все известно! Но пути назад не было. Воспользовавшись временным замешательством, Люда выскользнула за дверь и припустила бегом по лестнице, не дожидаясь лифта.
Красный «фольксваген» Лолы она нашла без труда и припарковалась рядом.
– Пешком, что ли, всю дорогу шла, а машину впереди толкала или за собой на веревочке везла? – приветствовала ее подруга.
Люда не обиделась, она поняла, что Лелька сильно на взводе. Такое бывало раньше в школе перед выпускными экзаменами и летом, когда она случайно утопила в море подаренное родителями золотое колечко.
– Пойдешь к метро, – начала Лола инструктаж, – сядешь там за столик поближе к конке и будешь ждать.
У метро на Шестой линии Васильевского острова несколько лет назад установлен памятник транспортному средству, которое было в нашем городе давнымдавно, называлось оно конка. Это вагон вроде трамвайного, ходивший по рельсам, а везли его лошади. В вагоне сидел кондуктор, а кучер управлял лошадьми. Точно такой вагончик стоял теперь на Шестой линии, только запряженные в него лошади были не живые, а чугунные. И кучер отсутствовал.
Зато рядом располагалось уличное кафе, где можно было выпить пива или кофе или просто посидеть за столиком и посмотреть на гуляющую по пешеходной Шестой линии толпу.
– К тебе подойдет такой тип… – наставляла Лола, – ну, я вообще-то не знаю какой, молодой, наверное, виду не слишком приличного, шестерка, в общем. Ты с ним особо не базарь, отдашь ему вот деньги и возьмешь у него фотографии. Что там на фотках – не смотри, тебе же спокойнее будет. Скажи, что больше денег собрать не смогла, держись понахальнее, спуску ему не давай.
– А как я его узнаю? – растерялась Люда.
– Он тебя сам узнает, он подумает, что ты – это я, – усмехнулась Лола.
– Да мы же непохожи совсем! – окончательно испугалась Люда. – Лелька, что ты задумала?
– Как это – непохожи? – удивилась Лола. – Главное – размер у нас один и тот же, и фигуры одинаковые, и рост. Остальное – приложится! Нука дай-ка я тебя подгримирую!
Через пятнадцать минут Люда посмотрела на себя в зеркало и удивилась. Темный парик отлично смотрелся со смуглой кожей – у Лолы она и вправду была загорелой, у Людмилы эффект достигался с помощью грима. Густо подведенные глаза казались ярче, взгляд был не робкий, не рассеянный, а почти страстный.
