– Ради бога, почему вы так решили?
– Знаешь, жизнь при всей своей сложности не так уж
непредсказуема. Существует набор признаков, по которым можно определить
состояние души человека в тот или иной момент. Это как книга по вязанию: в ней
примерно шестьдесят пять различных узоров. И все кажутся сложными. Но стоит
повнимательнее присмотреться к любому из них, и тебе все станет ясно. Твой
сегодняшний узор, я бы сказала, – это романтическое приключение. – Она
вздохнула. – Боюсь, однако, что ты ничего мне об этом не расскажешь.
– Мне нечего рассказывать, – возразил сэр Стэффорд.
– Ты всегда был отъявленным лжецом. Ну что ж, не беда.
Привези ее ко мне как-нибудь. Это единственное, чего я хочу, прежде чем врачам
удастся меня уморить очередным антибиотиком, который они только что изобрели.
Ты не поверишь, сколько разноцветных пилюль я теперь глотаю!
– Я не понимаю, почему вы говорите «она» и «ее».
– Разве? Я узнаю ее с первого взгляда. В твоей жизни есть
какая-то женщина. Чего я не могу понять – так это где ты ее нашел. В Малайзии,
за столом заседаний? Дочка посла или министра? Хорошенькая секретарша из
посольства? Нет, это все не подходит. На пароходе по дороге домой? Нет,
пароходы нынче не в чести. Наверное, в самолете.
– Так уже горячее, – не удержался сэр Стэффорд Най.
– Ага! Стюардесса?
Он покачал головой.
– Ну ладно, храни свою тайну. Но имей в виду, я все выясню.
Когда дело касается тебя, я всегда все чувствую. У меня вообще нюх на такие
вещи. Конечно, я теперь отошла от жизни, но время от времени встречаюсь со
старыми друзьями, и, ты знаешь, от них легко получить намек-другой. Люди
обеспокоены, причем повсюду.
– Вы имеете в виду обычное недовольство?
– Нет, вовсе нет. Я имею в виду беспокойство
высокопоставленных лиц, беспокойство нашего ужасного правительства,
беспокойство старого, милого, сонного министерства иностранных дел. Происходит
что-то такое, чего не должно быть. Тревога и напряженность.
– Студенческие волнения?
– Нет, студенческие волнения – дело обычное, думаю, они
происходят во всех странах. Некая славная девушка приходит по утрам читать мне
газеты. Мне сейчас это трудно, а у нее очень приятный голос. Она читает вслух
письма, разные газетные заметки, и вообще она молодец: читает то, что я хочу
знать, а не то, что, по ее мнению, мне нужно знать. Да, насколько я понимаю,
все обеспокоены, и об этом, имей в виду, мне сказал мой довольно давний
знакомый.
– Кто-то из старых военных?
– Он генерал-майор, уже порядочно лет в отставке, но
по-прежнему в курсе всех дел. Молодежь всегда в авангарде всех событий, но этот
факт сам по себе не вызывает беспокойства. Они – кем бы они ни были –
используют молодежь. Во всех странах без исключения. Они ее подстрекают.
Молодежь скандирует лозунги, которые звучат доходчиво, хотя сами молодые люди
не всегда понимают их смысл. Революцию устроить очень легко: для молодежи это
естественное дело, она всегда бунтует. Она бунтует, разрушает и хочет, чтобы
мир стал другим, но в то же время она слепа. На глазах у молодежи повязка, они
не видят, куда идут, не понимают, что должно произойти, что перед ними и кто у
них за спиной подталкивает их вперед. Вот что меня пугает. Знаешь, словно
кто-то манит ослика морковкой, а кто-то другой при этом подгоняет его сзади
палкой.
– У вас какие-то странные фантазии.
– Милый мой мальчик, это не просто фантазии. Так говорили
про Гитлера и гитлерюгенд. На самом деле там велась долгая, тщательная
подготовка, все действия были просчитаны до мельчайших деталей: во всех странах
были созданы пятые колонны, которые должны были подготовить и обеспечить
встречу суперменов немецкой нации. Об этом мечтали и в это горячо верили.
Возможно, кто-то и сейчас верит во что-то подобное: в какую-нибудь доктрину,
которую с радостью примут, если она будет преподнесена достаточно умело.
– О ком вы говорите? Вы имеете в виду китайцев или русских?
Кого именно?
– Я не знаю. Не имею ни малейшего представления. Но что-то
где-то происходит, и именно таким образом. Опять шаблон, понимаешь? Модель!
Русские? Они увязли в коммунизме. Думаю, их идеи устарели. Китайцы? Мне
кажется, они сбились с пути: может быть, переборщили с председателем Мао. Я не
знаю, кто за всем этим стоит. Как я уже говорила, есть только вопросы – почему,
где, когда и кто.
– Очень интересно.
– История повторяется, и на свет божий извлекается все та же
самая идея: молодой герой, золотой сверхчеловек, за которым все должны идти. –
Помолчав, она добавила: – Понимаешь, идея все та же. Юный Зигфрид.
Глава 7
Совет тетушки Матильды
Тетушка Матильда посмотрела на внучатого племянника.
Стэффорду Наю был знаком этот ее взгляд, острый и проницательный. Но сегодня он
показался ему еще более острым и проницательным, чем обычно.
– Значит, ты уже слышал эти слова, – сказала она. – Понятно.
– И что они означают?
– А ты не знаешь? – Она удивленно подняла брови.
– Ей-богу, чтоб я сгорел, – ответил сэр Стэффорд, как,
бывало, в детстве.
– Да, мы всегда так говорили, – заметила леди Матильда. –
Так ты и впрямь ничего не знаешь?
– Ничегошеньки.
– Но слова эти ты уже слышал?
– Да, мне их сказал один человек.
– Важная персона?
– Возможно. Наверное, да. Что вы подразумеваете под «важной
персоной»?
– Ну, ты ведь в последнее время участвовал в разных
правительственных миссиях? Ты представлял эту бедную, несчастную страну так
хорошо, как только мог, но я не удивлюсь, если у тебя это получилось не намного
лучше, чем это могли бы сделать другие, просто сидя за круглым столом и болтая
языком. Вряд ли из этого что-нибудь вышло бы.
– Возможно, вы правы, – ответил Стэффорд Най. – В таких
делах особого оптимизма не испытываешь.
– Но делаешь все, что только можешь, – подхватила леди
Матильда.
– Весьма христианский принцип. В наше время если делаешь все
из рук вон плохо, то со стороны кажется, что добиваешься больших успехов. Что
это все значит, тетушка Матильда?
– Я-то, к сожалению, не знаю, – ответила та.
– Но вы же всегда в курсе всех событий!
– Это не совсем так. Просто мне часто рассказывают разные
новости.
– Как это?
