В какой-то момент у него мелькнула мысль о шпионаже: это был
бы наиболее правдоподобный ответ. И все же он его не вполне устраивал.
Вечер близился к завершению. Наконец наступила его очередь
пообщаться с хозяйкой; Милли-Джин знала свое дело великолепно.
– Я так давно стремлюсь с вами побеседовать! Мне очень
хочется послушать про Малайзию. Я совершенно ничего не понимаю, когда речь
заходит обо всех этих азиатских странах! Я их все время путаю. Скажите, что там
было? Что-нибудь интересное или сплошная скука?
– Я уверен, что вы без труда угадаете ответ.
– Я догадываюсь, что было очень скучно. Но вероятно, вам не
полагается так говорить.
– Да нет, отчего же, только, видите ли, меня все это мало
интересует.
– Зачем же вы туда поехали?
– Я просто люблю путешествовать.
– Вы такой интересный человек! И, я уверена, согласитесь со
мной, что дипломатическая жизнь – сплошная скука, правда? Мне, конечно, не
пристало так говорить, но это я только вам!
Ее глаза, синие-синие, словно лесные колокольчики,
раскрылись чуть шире, внешние кончики черных бровей слегка опустились, а
внутренние приподнялись. Теперь Милли-Джин напоминала симпатичную персидскую
кошечку. Он задумался: интересно, а какая она на самом деле? Говор выдавал в
ней южанку. Красиво уложенные волосы на маленькой голове, чеканный профиль –
что же она за человек? Неглупа, подумал он. Может выпустить когти, если
потребуется, может очаровать, когда захочет, может сделаться загадочной: в
общем, если ей что-то от кого-нибудь нужно, в находчивости ей не отказать.
Хочет ли она чего-нибудь от него? Неизвестно, но вряд ли. Она спросила:
– Вы познакомились с мистером Стэггенхемом?
– О да. Я беседовал с ним за обедом. Раньше мы не были
знакомы.
– Говорят, он – очень важная персона. Знаете, он – президент
ПБФ.
– Приходится все это запоминать, – ответил сэр Стэффорд Най.
– ПБФ и ДСВ, ЛИХ и все прочие сокращения.
– Это ужасно, – поморщилась Милли-Джин. – Просто
отвратительно. Одни сокращения и никаких личностей, вообще никаких людей,
буквы. Я иногда думаю: «Как ужасен мир!» Я хочу, чтобы он был другим,
совсем-совсем другим…
Она и впрямь так считает? Ну-ну, подумал он. Интересно…
На Гросвенор-сквер царила тишина. Тротуары все еще хранили
следы недавнего побоища: осколки стекла, битые яйца, раздавленные помидоры и
блестящие обломки металла, но в небе мирно сияли звезды. Машины одна за другой
подъезжали к подъезду посольства и увозили гостей по домам. Полицейские хоть и
находились поблизости, но не обнаруживали своего присутствия. Все было под
контролем. Один из гостей – политик – пошел поговорить с полицейским.
Вернувшись, он негромко сообщил:
– Арестованных немного, всего восемь человек. Завтра утром с
ними разберутся на Бау-стрит. Практически все та же компания и, конечно,
Петронелла и Стивен с приятелями. Ну ладно. Может быть, им скоро это надоест.
– Вы ведь живете не очень далеко отсюда? – прозвучал у
самого уха сэра Стэффорда женский голос, глубокое контральто. – Я могу вас
подвезти.
– Нет, нет, я прекрасно дойду пешком, это займет всего минут
десять.
– Меня это совершенно не затруднит, уверяю вас, – сказала
графиня Зерковски и добавила: – Я остановилась в «Башне Сент-Джеймса».
«Башней Сент-Джеймса» называлась одна из новых гостиниц.
– Вы очень добры.
Ее ждал огромный, судя по всему, дорогой автомобиль. Шофер
распахнул дверцу, графиня Рената села в машину, сэр Стэффорд Най последовал за
ней. Адрес шоферу назвала она. Машина тронулась.
– Итак, вы знаете, где я живу? – спросил он.
– Почему бы и нет?
Интересно, подумал он, что означает этот ответ: «Почему бы и
нет?»
– Действительно, почему бы и нет? – сказал он. – Вы ведь так
много знаете, не так ли? – И добавил: – С вашей стороны было очень мило вернуть
мне паспорт.
– Я подумала, что это может избавить вас от лишних
неудобств. Может быть, проще было бы его сжечь, ведь вам, я полагаю, выдали
новый…
– Вы правильно полагаете.
– Свой разбойничий плащ вы найдете в нижнем ящике комода.
Его положили туда сегодня вечером. Я подумала, что какой-нибудь другой вас вряд
ли устроит, а найти такой же, может, и не удастся.
– Теперь он будет значить для меня больше, после тех
переплетов, в которых он побывал, – сказал сэр Стэффорд и добавил: – Он
сослужил свою службу.
С тихим урчанием машина катила по ночному городу.
– Да, он сослужил свою службу, коль скоро я здесь и жива… –
сказала графиня Зерковски.
Сэр Стэффорд Най ничего не ответил. Прав он был или нет, но
он полагал, что она ждет от него настойчивых расспросов о том, что произошло
после того, как она облачилась в его плащ, и какой судьбы ей удалось избежать.
Она хотела, чтобы он проявил любопытство, но сэр Стэффорд Най не собирался его
проявлять и получал от этого удовольствие. Он услышал ее тихий смех и удивился,
уловив в нем довольные нотки.
– Вам понравился сегодняшний вечер? – спросила она.
– По-моему, у Милли-Джин, как всегда, приятная вечеринка.
– Значит, вы хорошо ее знаете?
– Я знал ее по Нью-Йорку, когда она еще не была замужем.
Карманная Венера.
Она взглянула на него с некоторым удивлением:
– Вы так ее называете?
– Вообще-то нет. Так отозвалась о ней одна моя пожилая
родственница.
– Да, такое выражение в наше время не часто услышишь. Мне
кажется, такая характеристика очень ей подходит. Только вот…
– Только вот – что?
– Венера соблазнительна, не так ли? А вот честолюбива ли
она?
– Вы думаете, Милли-Джин Кортман честолюбива?
– Да, конечно. И это главная ее черта.
– Вы полагаете, что быть женой посла в Сент-Джеймсе
недостаточно для удовлетворения амбиций?
– Что вы, это только начало.
Он замолчал, глядя в окно автомобиля. Начав было какую-то
фразу, он тут же оборвал себя и заметил брошенный на него быстрый взгляд, но
она тоже молчала. И только когда они проезжали по мосту через Темзу, он
произнес:
– Итак, вы не подвозите меня домой и не возвращаетесь в
«Башню Сент-Джеймса». Мы едем через Темзу. Помнится, однажды мы уже встречались
на мосту. Куда вы меня везете?
