– А вам не все равно?
– Полагаю, что нет.
– Да, понятно.
– Что же, конечно, манеры у вас вполне современные.
Похищение людей теперь в моде, не так ли? Вы меня похитили. Почему?
– Потому что, как уже случилось однажды, вы мне нужны. – И
добавила: – Кроме того, вы нужны другим.
– Да неужели?
– И вам это не нравится.
– Я предпочитаю, чтобы спрашивали мое мнение.
– А если бы я попросила, вы бы поехали?
– Может, да, а может, нет.
– Мне очень жаль.
– Не уверен.
Они ехали молча сквозь ночь, не в пустынном пригороде, а по
главной магистрали. То и дело луч фар выхватывал из тьмы название или
указатель, так что Стэффорд Най прекрасно знал, где пролегает их маршрут, –
через Суррей и первые жилые районы Суссекса. Иногда ему казалось, что они
делают крюк или съезжают на боковую дорогу, но в этом не был уверен. Он чуть не
спросил свою спутницу, не потому ли они так петляют, что за ними могут следить
от самого Лондона, но потом твердо решил придерживаться тактики молчания. Это
она должна говорить и объяснять. Даже учитывая те дополнительные сведения о
ней, которые он сумел получить, она оставалась для него загадкой.
Они ехали за город после вечеринки в Лондоне, ехали в одной
из самых дорогих наемных машин, в этом он не сомневался. Все это было
спланировано заранее, что весьма разумно, если она хотела обезопасить себя от
неожиданностей и сюрпризов. Вскоре он выяснит, куда его везут, если, конечно,
они не собираются доехать до самого моря, что тоже вполне возможно, подумал он.
«Хаслмир», – прочитал он на очередном указателе. Теперь они проезжают
Годалминг. Все совершенно просто и очевидно. Богатые пригороды, где обитают
денежные люди. Прекрасные сады, шикарные дома. Сделав несколько поворотов,
машина наконец замедлила ход: похоже, они приехали. Ворота, за ними – маленькая
белая сторожка, по обеим сторонам подъездной аллеи – ухоженные рододендроны.
Машина повернула и подъехала к дому.
– Биржевой маклер из Тюдоров, – прошептал сэр Стэффорд Най.
Его спутница вопросительно взглянула на него.
– Просто так, – сказал Стэффорд Най, – не обращайте
внимания. Насколько я понимаю, мы прибыли на место?
– И вы от него не в восторге.
– За землей, похоже, неплохо ухаживают, – отметил сэр
Стэффорд, провожая взглядом пятно света от фар, когда машина поворачивала к
дому. – Чтобы содержать такое поместье должным образом, требуются немалые
деньги. Наверное, в таком доме удобно жить.
– Да, он удобный, но некрасивый. Человек, который в нем
живет, предпочитает удобство красоте.
– Может быть, это и мудро, – сказал сэр Стэффорд. – И все
же, судя по всему, он весьма ценит красоту, по крайней мере в некоторых ее
формах.
Они подъехали к ярко освещенному крыльцу. Сэр Стэффорд вылез
из машины и предложил руку своей спутнице. Шофер поднялся по ступеням, нажал
кнопку звонка и вопросительно посмотрел на женщину, которая шла за ним.
– Я вам сегодня больше не понадоблюсь, миледи?
– Нет, на сегодня все. Утром мы вам позвоним.
– Доброй ночи. Доброй ночи, сэр.
За дверью послышались шаги, и она широко распахнулась. Сэр
Стэффорд ожидал увидеть дворецкого, но вместо него увидел здоровенного
гренадера в юбке – горничную. Седовласая, с плотно сжатыми губами,
заслуживающая всяческого доверия, надежная и умелая, подумал он. Неоценимое
сокровище, которое в наши дни не так-то легко найти.
– Боюсь, мы немного задержались, – сказала Рената.
– Хозяин в библиотеке. Он просил, чтобы вы и этот господин
пришли к нему туда.
Глава 9
Дом близ Годалминга
Горничная направилась вверх по широкой лестнице, и оба гостя
последовали за ней. Да, подумал Стэффорд Най, очень удобный дом. Обои времен
короля Якова, донельзя уродливая дубовая лестница, но с удобными низкими
ступенями. Удачный подбор картин, не представляющих, однако, особой
художественной ценности. Здесь живет богатый человек, заключил он, и вкус у
него не плохой, а самый обыденный. Добротный толстый и мягкий ковер приятного
лилового цвета.
На втором этаже горничная-гренадерша подошла к первой же
двери, открыла ее и отступила в сторону, пропуская своих спутников, однако не
вошла, чтобы о них доложить. Графиня вошла первой, сэр Стэффорд последовал за
ней и услышал, как позади тихо закрылась дверь.
В комнате находилось четверо. За большим столом, заваленным
документами, раскрытыми картами и другими бумагами, которые, видимо, только что
обсуждались, восседал крупный, грузный человек с очень желтым лицом. Это лицо
было сэру Стэффорду знакомо. Он однажды встречался с этим человеком, правда,
случайно, но по какому-то серьезному поводу. Как же его зовут? Почему-то сейчас
сэр Стэффорд никак не мог вспомнить.
С некоторым трудом мужчина поднялся и принял протянутую
графиней Ренатой руку.
– Вы приехали, – сказал он, – великолепно.
– Да, разрешите вас друг другу представить, хотя вы
наверняка знакомы. Сэр Стэффорд Най, мистер Робинсон.
Ну конечно! В голове сэра Стэффорда что-то щелкнуло, подобно
вспышке фотоаппарата, и в памяти тут же всплыло другое имя: Пайкавей. Сказать,
что он все знает о мистере Робинсоне, было бы неправдой: он знал о мистере
Робинсоне только то, что тот позволял о себе знать. Насколько ему известно, его
действительно звали Робинсоном, хотя у него вполне могло быть любое другое имя,
даже иностранное. Но никто никогда не высказывал вслух подобных предположений.
И лицо он тоже вспомнил: высокий лоб, печальные темные глаза, большой рот и
поразительно белые зубы – вероятно, протезы, они напомнили сэру Стэффорду
сказку о Красной Шапочке: «Чтобы лучше съесть тебя, крошка!»
Он также знал, что собой представлял мистер Робинсон: это
выражалось одним словом. Мистер Робинсон олицетворял собой Деньги с большой
буквы, деньги во всех видах: международный капитал, мировой капитал, частный
капитал, банковский капитал – деньги не в том смысле, в каком их понимает
рядовой обыватель. Вы никогда не приняли бы мистера Робинсона за человека очень
богатого. Несомненно, он таки был очень богат, но важно не это: он был
распорядителем денег, главой великого клана банкиров. Его собственные вкусы
могли быть даже скромными, хотя сэр Стэффорд Най в этом сомневался. Разумный
комфорт, даже роскошь – вот стиль жизни мистера Робинсона, но не более того.
Выходит, подоплекой всех этих таинственных дел является власть денег.
