– Я не забыл, – сказал Генри Хоршем, – это было в фонде
Ливсона. Вы ведь тогда, кажется, уже были секретарем профессора Шорхэма?
– Я сначала помогала ему в лаборатории, а потом стала
секретарем. Я до сих пор его секретарь в той мере, в какой ему это требуется.
Он также нуждается в услугах медицинской сестры, она находится здесь более или
менее постоянно. Иногда приходится менять людей: два дня назад мы наняли мисс
Эллис вместо мисс Бьюд. На всякий случай я попросила ее быть поблизости от
комнаты, в которой будем мы. Я подумала, что вы предпочтете говорить без
свидетелей, но она должна находиться в пределах досягаемости на случай, если
понадобится ее помощь.
– Он что, очень плох?
– Вообще-то он не страдает, но вы должны быть готовы к тому,
что увидите, если вы его давно не видели. От него мало что осталось.
– Еще один вопрос перед тем, как вы нас к нему проводите.
Его мозг не слишком пострадал? Он понимает то, что ему говорят?
– Ну конечно, он прекрасно все понимает, но поскольку он
полупарализован, то говорит не очень внятно, хотя бывает и получше, а также не
может ходить без посторонней помощи. По-моему, его разум так же силен, как и
прежде. Единственное отличие – то, что он очень быстро утомляется. Ну что, не
хотите ли сначала подкрепиться?
– Нет, – сказал лорд Олтемаунт. – Нет, я не хочу ждать. У
нас довольно срочное дело, так что если вы отведете нас к нему прямо сейчас… я
полагаю, он ждет нас?
– Да, он вас ждет, – подтвердила Лиза Ньюман.
Она повела гостей вверх по лестнице, потом по коридору и
отворила дверь в небольшую комнату. Стены были украшены гобеленами, сверху на
вошедших смотрели оленьи головы. Когда-то это помещение было своего рода
охотничьим домиком. С тех пор обстановка почти не изменилась. У стены стоял
большой магнитофон.
В кресле у камина сидел высокий мужчина. Его голова немного
тряслась, левая рука дрожала, лицо было перекошено. Говоря без экивоков, его
можно было бы назвать развалиной, в которую превратился некогда высокий,
крепкий и сильный человек. У него был высокий лоб, волевой подбородок, в
глубоко посаженных глазах под густыми бровями светился ум. Голос его не был
слаб, но слова звучали невнятно. Дар речи он не утратил, его все еще можно было
понять.
Лиза Ньюман подошла и встала рядом с ним, наблюдая за
движением губ, чтобы при необходимости суметь воспроизвести его слова.
– Профессор Шорхэм вас приветствует. Ему очень приятно
видеть вас здесь, лорд Олтемаунт, полковник Манроу, сэр Джеймс Клик, мистер
Робинсон и мистер Хоршем. Он хочет, чтобы я сказала вам, что слышит он довольно
хорошо. Все, что вы будете говорить, он расслышит. Если возникнут затруднения,
я помогу, – добавила она от себя и продолжила: – Он хочет сказать, что сможет
изъясняться с моей помощью. Если он слишком устанет, чтобы выговаривать слова,
я могу читать по губам, а если что-то не получится, мы перейдем на язык жестов.
– Я постараюсь не занимать вас долго и как можно меньше вас
утомлять, профессор Шорхэм, – заверил полковник Манроу.
Мужчина в кресле признательно кивнул.
– Некоторые вопросы я могу задать мисс Ньюман.
Шорхэм сделал слабый жест, указывая на стоящую рядом
женщину. С губ его снова слетели непонятные звуки, но она тут же перевела:
– Он говорит, что я расшифрую все, что вы захотите сказать
ему или он – вам.
– Я полагаю, вы получили мое письмо? – спросил полковник
Манроу.
– Это так, – подтвердила мисс Ньюман. – Профессор Шорхэм
получил ваше письмо и знает его содержание.
Медицинская сестра чуть-чуть приоткрыла дверь, но не вошла,
а лишь прошептала:
– Могу я быть чем-нибудь полезна, мисс Ньюман? Может быть,
гостям или профессору Шорхэму что-нибудь нужно?
– Да нет, благодарю вас, мисс Эллис. Но я буду рада, если вы
побудете в гостиной дальше по коридору на случай, если нам что-нибудь
понадобится.
– Конечно, я понимаю! – Тихонько прикрыв за собой дверь, она
удалилась.
– Мы не хотим терять времени, – продолжил полковник Манроу.
– Несомненно, профессор Шорхэм знает о нынешних событиях.
– Совершенно верно, – ответила мисс Ньюман, – в той мере, в
которой они его интересуют.
– Он следит за научным прогрессом и прочими подобными
вещами?
Голова Роберта Шорхэма слегка качнулась в сторону, он
ответил сам:
– Я со всем этим покончил.
– Но вы примерно знаете, в каком состоянии сейчас пребывает
весь мир? Знаете о победе так называемой молодежной революции, о том, что
вооруженные до зубов молодежные войска захватили власть?
Мисс Ньюман ответила:
– Он знает все о том, что происходит в политической сфере.
– В мире сейчас господствует насилие, бушуют революционные
страсти, подогреваемые чудовищной философией, в основе которой – власть
анархической верхушки!
Изможденное лицо ученого исказила гримаса нетерпения.
– Он все это знает, – вдруг вмешался мистер Робинсон, – не
нужно такие вещи объяснять. Это человек, который знает все. – Он обратился к
Шорхэму: – Вы помните адмирала Бланта?
Голова снова качнулась, губы сложились в жалком подобии
улыбки.
– Адмирал Блант вспомнил о некоей работе, которой вы
занимались в соответствии с определенной программой. Кажется, у вас такие
работы называются проектами?
В глазах ученого вспыхнула тревога.
– Проект «Бенво», – повторила мисс Ньюман. – Это было довольно
давно, мистер Робинсон.
– Но ведь это же ваш проект, не так ли? – спросил тот.
– Да, это был его проект.
– Мы не можем применить ядерное оружие, мы не можем
использовать взрывчатку, газ или химические вещества, а вот вашим проектом,
проектом «Бенво», мы могли бы воспользоваться.
Наступила тишина, все молчали. Потом снова послышались
странные, искаженные звуки: заговорил профессор Шорхэм.
– Он говорит, что, конечно, «Бенво» можно было бы успешно
применить в нынешних обстоятельствах, – перевела мисс Ньюман.
Шорхэм повернул к ней голову и что-то сказал.
– Он хочет, чтобы я вам объяснила. Над проектом Б – позже он
стал называться проектом «Бенво» – профессор работал много лет, но в конце
концов отложил его по сугубо личным соображениям.
