– Ну, тезка, и что мы здесь будем делать? – осведомился дядя Вася, невольно понизив голос.
– Бороться и искать! – ответила я цитатой, правда, незаконченной.
– Хорошо бы еще найти и перепрятать… – закончил шеф.
Я подошла к камину и внимательно осмотрела мраморную каминную доску.
На первый взгляд она была совершенно ровной, покрытой розоватыми разводами, естественным узором итальянского мрамора. Я провела по доске рукой, но ничего не нащупала.
– Ну что – ничего нет? – нетерпеливо спросил шеф.
– Ну, вы уж очень быстро хотите… – пробормотала я, склонившись над самой доской.
– Если бы здесь что-то было, они бы давно нашли! – проворчал Василий Макарович. – Они же профессионалы, не чета нам с тобой!
– Нужно верить в собственные силы! – возразила я, припоминая соответствующее место из романа.
Как он написал?.. Выступ на доске виден только при боковом освещении!
Я взяла со стола бронзовую настольную лампу, включила ее и поднесла сбоку к каминной доске.
В боковом свете мрамор стал теплым, как человеческая кожа, заиграл нежными оттенками белого и розового. Но никакого выступа я на нем по-прежнему не видела…
– Ну ладно, тезка! – проговорил у меня за спиной дядя Вася. – Пойдем отсюда, мы только зря время тратим!
– Ну подождите еще немного! – взмолилась я. – Здесь должен быть тайник, я уверена!
Я разглядывала каминную доску при боковом и прямом свете, ощупывала ее пальцами, только что не облизывала – но ничего не могла найти.
– Слушай, тезка! – В дяди-Васином голосе звучало нетерпение. – Всякий может ошибиться. Важно вовремя признать свою ошибку. Пойдем, а то у меня в этой квартире какое-то неприятное чувство…
– А, вы тоже это заметили? – Я покосилась на шефа. – Вот и Сергей Капустин писал об этом в своем романе. На первых порах квартира принимала их как чужаков…
– Ты слишком всерьез относишься к тому, что он писал, – проворчал шеф, – это же детектив, а не протокол обыска! Он что-то выдумал, а ты ему поверила…
– Да, наверное, вы правы… – Я распрямилась, разочарованно оглядела камин. – Наверное, квартира не хочет открывать нам свои тайны, не хочет признавать нас за своих… Вот и Катя тоже жаловалась…
– Да может, и нету тут никаких тайн! Не уважаю я всю эту мистику! – Дядя Вася шагнул в сторону, но вдруг паркетная плашка выскользнула из-под его ноги, он покачнулся и, чтобы удержать равновесие, оперся рукой о резное обрамление камина.
Что-то громко скрипнуло, и каминная доска отъехала в сторону, открыв углубление в стене.
– Мать честная! – воскликнул шеф, удивленно вытаращив глаза. – Никак тайник!
– Он самый, – проговорила я в восторге и запустила руки в темное углубление.
И ничуть не удивилась, достав из тайника старинную шкатулку из слоновой кости и перламутра.
– Все, тезка! – проговорил дядя Вася покаянным тоном. – С завтрашнего дня начинаю читать исключительно детективы! Оказывается, это самое полезное чтение!
– Не уверена, – возразила я, разглядывая шкатулку.
Как и в романе, на ее крышке были выгравированы три переплетающиеся буквы. Только, разумеется, другие – Т, С и К.
Татьяна и Сергей Капустины.
Теперь нужно было открыть шкатулку, но я ужасно волновалась и все не решалась это сделать.
– Дядя Вася, может быть, вы откроете?
– Да запросто! – отозвался шеф и откинул крышку.
Внутри, опять же как в романе, лежал золотой медальон с фотографиями.
Я наконец-то увидела Капустиных, о которых столько слышала и столько думала в последние дни.
Как и в романе, в этом медальоне были свадебные фотографии Татьяны и Сергея. Слева – молодая женщина в белом подвенечном платье, справа – улыбающийся мужчина в нарядном темном костюме, с алой гвоздикой в петлице. Женщина была красива. То есть невесты все хороши, светятся от счастья, но эта была красива и без этого.
И снова я убедилась в правоте Сергея, убедилась в том, что в романе он проник в суть своих семейных отношений.
Его лицо на фотографии было счастливым, открытым и немного глуповатым. Он весь был как на ладони, его можно было читать, словно открытую книгу. Лицо же Татьяны казалось красивой маской, сквозь которую проглядывал другой человек, человек со своими тайнами, с двойным дном.
Видимо, Сергей часто смотрел на эти фотографии и наконец до него дошло то, что мне стало ясно с первого взгляда: его жена что-то от него скрывает, живет двойной жизнью.
Впрочем, слепота Сергея вовсе не говорит о его наивности или глупости. Она говорит только о том, что он любил свою жену.
Психологи считают: самая существенная разница между мужчиной и женщиной заключается в том, что когда любит женщина – она видит любимого человека, замечает его достоинства и недостатки, может его подробно и детально описать. Другие же мужчины ей неинтересны, и она воспринимает их как пустое место.
Когда же любит мужчина – он совершенно ослеплен своим чувством, он не видит любимую женщину, зачастую не сможет даже сказать, какого цвета у нее глаза, какого она роста. Она для него – цветок, радуга, идеал, а у идеала нет никаких подробностей. Это и называется «любовь слепа». Напротив, других женщин он отчетливо видит, замечает цвет их глаз и волос, замечает, во что они одеты.
Выходит, Сергей сумел разглядеть свою жену, почувствовать тайну, которую она скрывает, только тогда, когда поблекло его чувство…
Все эти мысли, которые я так долго излагаю, пронеслись в моей голове в сотую долю секунды и исчезли без следа, потому что гораздо важнее свадебных фотографий было то, что лежало между ними.
Как и в романе, это был компьютерный чип. Я взяла его осторожно двумя пальцами.
– Это то, что я думаю? – шепотом спросил дядя Вася.
– Угу, – не разжимая губ, ответила я, – это те самые фотки, из-за которых убили Капустиных…
– Уходим отсюда, быстро! – Шеф вырвал у меня из рук чип и спрятал в карман. – После будем думать, что теперь делать!
Черная машина по-прежнему стояла возле подъезда, только теперь в ней сидели трое.
– Уроды! – прошептала я. – Думают, кто-то поверит, что они из Горгаза!
– Им плевать, – ответил дядя Вася, – они уже окончательно обнаглели. Или время поджимает… Ох, как бы они Кате чего не сделали… Не оглядывайся! – Он сильно сжал мою руку.
Никто нас не остановил, мы спокойно дошли до своей машины, где Бонни встретил нас громким воем. Соскучился.
– Бонечка, дорогой… – Дядя Вася обнял пса за шею и потрепал за уши, потом оглянулся на меня и подмигнул.
После чего сосредоточился на дороге, а я задумалась. Что же теперь делать? Чего мы достигли? Подряжались мы освободить Катю от непрошеных визитеров, так, может, отдать им то, что они ищут, да и дело с концом? Так-то оно так, да вот оставят ли они нас в живых? Вдруг подумают, что мы сделали копию и теперь станем кого-то шантажировать? Свидетелей оставлять они не любят, это точно.
