– Вот, Василий Макарович, моя подруга, – представила Нюра. – Очень у нее репертуар для нашей котлетной подходящий!
– Желтолобый амазон! – задумчиво проговорил дядя Вася. – Подруга, говоришь? А зовут ее как? Не Люка, случайно?
– Я ее Эдитой Станиславовной зову, – сообщила Нюра. – А что? Никак вы с ней знакомы?
– Лично не знакомы, не встречались. Только расскажи мне, Нюра, откуда у тебя такая подруга завелась? Дело в том, что она, вполне возможно, свидетельницей проходит по серьезному делу.
– По серьезному? – переспросила Нюра, поскучнев.
– Серьезнее не бывает, – кивнул дядя Вася. – По тому самому убийству, про которое я тебя спрашивал. Зоомагазин на Двенадцатой, где директора замочили…
– Ах он, скотина! – Нюра насупилась. – Так и знала, что втянет меня в неприятности! Но уж больно мне подруга эта понравилась! – Буфетчица почесала попугаиху под крылом.
– Так, теперь, пожалуйста, медленно и подробно, – попросил Василий Макарович. – Кто конкретно скотина, о чем вы с ним говорили и как к тебе попала эта вокалистка.
И Нюра рассказала Василию Макаровичу, что буквально на днях к ней в котлетную зашел Гена Прыщ.
– Никчемный мужичонка, – добавила буфетчица, – одно слово – Прыщ! Дрянь-человек…
Прыщ вошел в «Застой», прижимая к груди нечто, завернутое в клетчатый шерстяной платок, подошел к стойке и потребовал двести грамм и два бутерброда с полукопченой колбасой.
– Никак разбогател? – осведомилась Нюра подозрительно.
Понять ее подозрения было несложно – Гена платил ей неаккуратно и норовил выпить на халяву. Но на этот раз он гордо продемонстрировал буфетчице туго набитый кошелек, заплатил за свой заказ и даже угостил кое-кого из завсегдатаев котлетной.
Нюра выдала ему заказ, и в это время из его клетчатого свертка донесся жалобный голос:
– Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не знаю, ничего никому не скажу!
– Что там у тебя – радио? – удивилась Нюра.
– Да вот, попугай в форточку залетел! – Прыщ развернул платок и показал буфетчице яркую птицу. – Хочешь – продам? Недорого возьму!
– Какой же это попугай? – проговорила наблюдательная Нюра. – Это же попугаиха! Я женщину завсегда отличу!
– А мне один черт – что попугай, что попугаиха… давай пятьсот рублей, и делай с ней что хочешь – хоть сациви, хоть попугая-табака!..
– Вот я ее и купила! – закончила Нюра свой рассказ.
– В форточку залетел, говоришь? – недоверчиво протянул Василий Макарович.
– Это не я говорю, – открестилась Нюра, – это Гена Прыщ сказал, а он соврет – недорого возьмет!
– А где Прыща можно найти?
– Он когда не у меня в «Полянке», так непременно возле гаражей ошивается, которые возле Смоленки. Он там у мужиков на подхвате – чего-нибудь принести, чего-нибудь подать, в магазин сбегать…
– Ты же говоришь, Нюра, что у него денег много было? Зачем же ему шестерить?
– А то, Василий Макарович, вы таких людей не знаете! – Нюра махнула рукой. – У Гены Прыща деньги дольше одного дня не держатся! Ему хоть миллион сегодня дай – завтра уже придет просить, чтобы в долг налили!
Василий Макарович поблагодарил буфетчицу и отправился на берег реки Смоленки.
Там, в дальнем конце Васильевского острова, с давних времен размещались гаражи, вокруг которых образовалось нечто вроде мужского клуба. Здесь в любое время года, в любое время суток толклись владельцы недорогих отечественных машин и побитых иномарок, занимаясь мелким ремонтом или просто проводя время подальше от семьи. Здесь же крутились всевозможные темные личности, промышлявшие крадеными деталями, и просто мелкая василеостровская шантрапа.
Едва дядя Вася приблизился к гаражам, навстречу ему попался толстый небритый тип с маленькими бегающими глазками.
– О, какие люди! – приветствовал он Василия Макаровича. – Сам капитан Куликов!
– Здравствуй, Пузырь! – отозвался дядя Вася. – А ты разве уже на свободе?
– Досрочно освободили, за примерное поведение! А ты, Макарыч, разве еще служишь? Тут слухи ходили, что тебя проводили на пенсию. Или народ ошибается?
– Да нет, все правильно, на пенсии я! – подтвердил Василий Макарович. – Народ у вас правильно информирован. А сюда я по личному делу пришел. Мне бы свечи новые для моей «ласточки» купить, а то у нее искра пропадает. Только что была – и вдруг пропадает!
– Это непорядок, – солидно согласился Пузырь.
– Только подешевле бы мне, – добавил дядя Вася. – А то, сам понимаешь, на пенсии не очень разгуляешься.
– Свечи, говоришь? – переспросил Пузырь. – Свечи – это можно. Тем более старому знакомому… Только, Макарыч, сам понимаешь – если подешевле, то не из магазина. Так что смотри – чтобы ко мне никаких претензий!
– Само собой, Пузырь! Мне один черт – лишь бы искра была!
Пузырь поманил Василия Макаровича за собой и нырнул в проход между гаражами. Они шли некоторое время по узкой извилистой тропинке и вскоре оказались на вытоптанном пятачке, где было что-то вроде маленького авторынка.
На ящиках, на мешках и просто на земле были разложены подержанные детали от «Жигулей», «Запорожцев», «Москвичей» и прочих шедевров отечественного автопрома, а около них прохаживались юркие мужички с перемазанными маслом руками.
– Вот, знакомому моему свечи нужны для «Жигулей»! – сообщил Пузырь, показав на скромно потупившегося Василия Макаровича. – Посодействуйте хорошему человеку!
– Посодействовать можно, – солидно проговорил коренастый мужчина в кожаной куртке. – А какова цена вопроса?
– Мне бы подешевле, – вздохнул дядя Вася. – На пенсии я!
– Понятно, – кивнул продавец. – Можно и подешевле! Соответственно цене и качество! – Он махнул рукой плюгавому типу с бегающими глазками: – Прыщ, ну-ка, сбегай к Андрюхе, у него были свечи! Только смотри, одна нога здесь, другая там!
Прыщ мигнул по очереди обоими глазами и юркнул в проход между гаражами. Дядя Вася последовал за ним, занял удобную позицию и подобрался, как спортсмен перед выстрелом стартового пистолета.
Через несколько минут Прыщ снова появился с тяжелым свертком в руках.
Дядя Вася шагнул ему навстречу и проговорил:
– Никак Гена Прыщ собственной персоной?
– А тебе, дядя, чего надо? – насторожился Прыщ. – Я тебе свечи принес, плати и забирай!..
– Свечи – это хорошо, – кивнул Василий Макарович. – Со свечами мы позднее разберемся. А сейчас, Гена, расскажи мне по-хорошему, как ты господина Ангорского убил с целью ограбления.
Гена выронил сверток со свечами и развернулся на сто восемьдесят градусов, намереваясь дать стрекача. Однако дядя Вася этого ждал. Несмотря на свой солидный возраст, он не утратил профессиональных навыков. Схватив Гену за локоть, он заломил его руку за спину и проговорил, тяжело дыша от напряжения:
