Вот отчего письмо в таком виде – благодарная девчонка вытащила его из помойного бака!
– Мы встретились случайно – ну вот, я и получил от брата весточку.
Тут все остальные мысли заслонило возмущение! Как он смеет класть на стол письмо из помойки! Да на нем же микробов туча!
Бонни явился на кухню.
«Чего это вы тут сидите? – говорил его взгляд. – Делать-то на кухне все равно уже нечего…»
– Вы не думайте… – заторопился неряха, собирая свои бумажки, – я не просто так приехал к брату на хлеба.
Именно так я и подумала, мысли мои он читает, что ли?
– Я, может быть, работу получу. Или денег заплатят хоть немного…
– Как это? – я недоверчиво подняла брови.
Что он несет? Кому это в наше время платят деньги просто так?
– Понимаете, я вообще-то программист. Но не люблю в присутствие ходить – там шумно, отвлекаешься все время…
Он так и сказал – в присутствие. Сразу видно, что никогда в офисе не работал. Не любит ходить на работу, а кто любит-то?
– Так что я предпочитаю дома работать…
Угу, я тоже последние несколько лет дома работала. Как вол, между прочим. Только денег мне за это не платили, по-другому отблагодарили. Получила по полной, накушалась этой благодарности под завязку.
– Опять у вас такое лицо, – огорчился Иван. – Не верите, думаете, сочиняю я…
– Что тут думать! – рассердилась я. – Тут и думать не надо, все видно! Уж простите, вид у вас не слишком преуспевающий…
Он с удивлением себя оглядел, потом покраснел, и мне стало стыдно. Что я набросилась на человека? Какое мне вообще до него дело?
– Мне одному-то много не надо… – он вдруг еще больше взлохматил свою шевелюру, – просто интересно было кое-что сделать… Вы, конечно, не специалист…
И снова верно: компьютером я владею на уровне очень слабого пользователя, в свое время освоила пару-тройку бухгалтерских программ, на этом мои познания заканчиваются.
– В общем, я разработал программу поиска… вам неинтересно… И выставил ее на сайт. И мне пришло приглашение в компанию «Спейс»… У них тут представительство…
Он снова порылся в карманах и протянул мне какую-то мятую бумажку. Там было напечатано, что Ланского Ивана Алексеевича приглашают явиться на собеседование в офис компании «Спейс» 18 июня в одиннадцать часов по адресу…
Судя по адресу, компания располагалась в приличном месте.
– Крупная компания? – спросила я.
– Очень известная, – подтвердил Иван.
– А с чего вы взяли, что вам там работу предложат?
– А они вроде хотят мою программу купить!..
– И почем нынче программы? – осторожно поинтересовалась я, чтобы этот несуразный тип не подумал, что я хочу наложить лапу на его денежки.
– Я точно не знаю, как сторгуемся… – он смущенно улыбнулся, – но дорогу оправдаю, и тут не придется у Бориса на шее сидеть.
– Так-так… – медленно протянула я, – и вы, простите, собираетесь в этой вот курточке завтра на собеседование идти?
– А у меня больше ничего нет, – он недоуменно развел руками. – А в чем дело?
– А в том, – рассердилась я, – что в таком виде вас в приличную компанию и на порог не пустят! Охрана с порога отфутболит! А если по недосмотру и пропустит, то дальше секретарши не дойдете! А уж если вам неслыханно повезет, то примет вас младший менеджер, начальства не видать вам как своих ушей. А младший менеджер ничего не решает. Вот он и будет вас по полной программе мариновать – зайдите на недельке, да еще ничего не ясно… Пока вам это хождение не осточертеет и вы в свой Владимир обратно не уедете. Кстати, отчего вы в Москву-то не поехали? Ведь ближе…
– Да вот хотел двух зайцев убить, брата повидать заодно…
Двух зайцев! Да он и в одного-то никогда не попадет, заяц скорей сам его подстрелит!
– В общем, так! – сказала я решительно, чувствуя, как в моей душе поднимает голову домашняя хозяйка и жена. – В таком виде я вас никуда не пущу!
– А что будете делать? – он даже попятился.
– В порядок вас приводить буду! Марш в ванную!
Он втянул голову в плечи и подчинился.
Сначала я его подстригла. И между прочим, неплохо. Стричь и причесывать я научилась еще в школе – когда считаешь копейки, лишние деньги в парикмахерскую не понесешь. Так что я натренировалась на бабушке и на соседских близнецах – Ваньке и Таньке. Они росли, а я постепенно совершенствовалась, так что Ваньке к пятнадцати годам выстригла модную «площадку», а Таньку вообще стригла так хорошо, что даже мама ее школьной подружки умоляла дать ей адрес Танькиного парикмахера.
Когда на пол упали лохматые космы, обнаружилось, что у Ивана высокий чистый лоб и беззащитный трогательный затылок. Серые глаза смотрели приветливо и чуть виновато. Как заправский парикмахер, я сделала ему еще на лицо компресс из намоченного в горячей воде полотенца. Лицо разгладилось, глаза заблестели. Я выщипала из бровей несколько лишних волосков, что Иван вытерпел стоически, и помассировала страдальцу шею, сказав, что с лицом пока закончили. Пока он мылся, я произвела ревизию гардероба его брата. Надо сказать, что одевался старшенький неплохо, тут Нелли оказалась на высоте. Шкаф в спальне был аж четырехстворчатый, абсолютно симметрично поделенный на две половины – мужскую и женскую.
На женскую половину я и не сунулась – еще потом скажут, что вещи пропали, а с мужской одеждой братья сами разберутся – родная все-таки кровь.
На плечиках висело штук семь костюмов и еще пиджаки и брюки. Отдельный кронштейн занимали рубашки, больше всего там было голубых разного оттенка, но попадались и серые, и белые, и кремовые. Рубашки были дорогие, хорошей фирмы, когда-то я покупала такие своему мужу. Все было тщательно выстирано и отутюжено, никаких заломов на воротнике и манжетах.
Неужели Нелли сама занимается домашним хозяйством? Что-то не похоже. Нет, она не произвела на меня впечатление белоручки, что-то было в ней, какой-то твердый стержень, такая горы свернет, если нужно. Но квохтать возле мужа не станет, уж это точно. Наверно, домработница постаралась.
На полках аккуратной стопкой лежало белье и носки в специальной пластиковой корзинке. Надо будет взять на вооружение, а то Володькины носки вечно валяются по всему шкафу. Бегать они умеют, что ли?
Тут я осознала, что Володьки у меня больше нет, а стало быть, и заботиться о его носках больше не надо. В первый момент в сердце ворохнулась радость, но потом по аналогии я вспомнила прощальный скандал и то, как убегала ночью из дома, которому отдала частичку души, и как цветы грустно качали головами, прощаясь со мной навсегда.
– Василиса, – толкнулся в дверь Иван, – что сейчас надеть?
Он был завернут в белую купальную простыню, как римский патриций в тогу.
