Роджер беспомощно оглянулся на жену. Клеменси немедленно
пришла на помощь. Остальные члены семьи с видимым облегчением предоставили ей
говорить.
– Вы хотите знать точно, в какой последовательности все
происходило?
– Да, если можно, миссис Роджер.
– Свекор положил завещание на письменный стол и попросил
кого-то из нас – Роджера, по-моему, – нажать кнопку звонка. Роджер позвонил.
Явился Джонсон, и свекор велел ему привести горничную, Джанет Вулмер. Когда оба
они пришли, свекор подписал завещание и попросил слуг поставить свои фамилии
под его подписью.
– Процедура правильная, – с одобрением произнес мистер
Гейтскил. – Завещание должно быть подписано завещателем в присутствии двух
свидетелей, которые обязаны поставить свои подписи под документом. В одно и то
же время и в одном помещении.
– А дальше? – не отставал Тавернер.
– Мой свекор поблагодарил их и отпустил. Затем взял
завещание, вложил его в длинный конверт и сказал, что отошлет его на следующий
день мистеру Гейтскилу.
– Все согласны с точностью описания? – Инспектор Тавернер
обвел взглядом присутствующих.
Раздался невнятный гул одобрения.
– Завещание, как вы сказали, лежало на столе. Насколько
близко к столу находились присутствующие?
– Не очень близко, вероятно, не ближе пяти метров.
– Когда мистер Леонидис читал вам завещание, он сидел за
столом?
– Да.
– Вставал ли он, выходил ли из-за стола после того, как
окончил чтение, и до того, как подписал бумагу?
– Нет, не вставал.
– Могли ли слуги прочесть документ, когда расписывались?
– Нет, не могли, – ответила Клеменси. – Свекор прикрыл
верхнюю часть завещания листом бумаги.
– Совершенно верно, – подтвердил Филип. – Содержание
документа их не касалось.
– Понятно, – протянул Тавернер. – То есть как раз непонятно.
Быстрым движением он извлек длинный конверт и протянул его
адвокату.
– Поглядите, – сказал он, – и скажите, что это такое.
Мистер Гейтскил вытащил из конверта сложенный документ и,
развернув, воззрился на него с нескрываемым изумлением, поворачивая его и так и
этак.
– Удивительная вещь, – проговорил он наконец. – Ничего не
понимаю. Где это лежало, если позволено спросить?
– В сейфе, среди других бумаг мистера Леонидиса.
– Да что же это такое, наконец? – возмутился Роджер. – О чем
вообще речь?
– Это завещание, которое я подготовил вашему отцу на
подпись, Роджер, но… не могу понять, каким образом после всего вами рассказанного
оно осталось неподписанным.
– Как? Вероятно, это проект?
– Нет, – возразил адвокат. – Мистер Леонидис вернул мне
первоначальный проект, и я тогда составил завещание – вот это самое, – он
постучал по нему пальцем, – и послал ему на подпись. Согласно вашим общим
показаниям, он подписал завещание на глазах у всех, и двое свидетелей приложили
свои подписи… И тем не менее завещание осталось неподписанным.
– Но это просто невозможно! – воскликнул вдруг Филип
Леонидис с непривычным для него воодушевлением.
– Как у вашего отца было со зрением? – спросил Тавернер.
– Он страдал глаукомой. Разумеется, для чтения он надевал
очки.
– В тот вечер он был в очках?
– Конечно. И не снимал до тех пор, пока не подписал
завещания. Я правильно говорю?
– Абсолютно, – подтвердила Клеменси.
– И никто – все в этом уверены? – никто не подходил к столу
до того, как он подписал бумагу?
– Я в этом не уверена, – Магда возвела глаза кверху. – Если
бы мне удалось сейчас сосредоточиться и представить себе всю картину…
– Никто не подходил, – твердо сказала София. – Дед сидел за
столом и ни разу не вставал.
– Стол стоял там же, где сейчас? Не ближе к двери, или к
окну, или к драпировке?
– Там же, где стоит сейчас.
– Я пытаюсь представить себе, каким образом могла произойти
подмена, – проговорил Тавернер. – А подмена явно имела место. Мистер Леонидис
находился под впечатлением, что подписывает документ, который только что читал
вслух.
– А подписи не могли быть стерты? – подал голос Роджер.
– Нет, мистер Леонидис. Следы остались бы. Существует,
правда, еще одна вероятность: это не тот документ, который мистер Гейтскил
послал мистеру Леонидису и который тот подписал в вашем присутствии.
– Исключено, – запротестовал адвокат. – Я могу поклясться,
что это подлинник. Наверху в левом углу имеется маленький изъян – он
напоминает, если дать волю воображению, крошечный аэроплан. Я его заметил тогда
же.
Члены семьи обменялись непонимающими взглядами.
– Чрезвычайно странное стечение обстоятельств, – проговорил
мистер Гейтскил. – Совершенно беспрецедентный в моей практике случай.
– Невероятно, – проговорил Роджер. – Мы все были там. Этого
не могло произойти.
Мисс де Хевиленд сухо кашлянула:
– Какой смысл твердить «не могло», когда это произошло. Меня
интересует теперешнее положение дел.
Гейтскил немедленно превратился в осторожного стряпчего.
– Теперешнее положение дел нуждается в самой точной оценке.
Этот документ, разумеется, аннулирует все прежние завещания. Налицо
многочисленные свидетели, видевшие, как мистер Леонидис подписывал то, что с
чистой совестью считал своим завещанием. Гм. Крайне интересно. Настоящий
юридический казус.
Тавернер взглянул на часы:
– Боюсь, я задержал вас и отвлек от ленча.
– Не разделите ли вы его с нами, старший инспектор? –
предложил Филип.
– Благодарю вас, мистер Леонидис, у меня свидание с доктором
Греем в Суинли Дин.
Филип повернулся к адвокату:
– А вы, Гейтскил?
– Спасибо, Филип.
Все встали. Я как можно незаметнее подошел к Софии:
– Уйти мне или остаться?
Мой вопрос до смешного походил на название викторианской
песни.
