– Это все только слова!.. – протянула женщина.
– Вся наша жизнь – слова, как говорил один умный человек… А дальше… дальше ты открыла сейф. Не думаю, что твой муж держал его открытым. Думаю, что ты заранее подсмотрела шифр. Или выведала у мужа, пока у вас были хорошие отношения. Сейф тебе понадобился для двух целей: во-первых, чтобы представить все как ограбление, и во-вторых – чтобы прихватить левые денежки мужа… ты права – зачем же оставлять их посторонним людям? В общем, муж не подвел: в сейфе оказалось довольно много денег. Представляю, как ты обрадовалась!
– Вот и нет! – Женщина презрительно скривилась. – Судя по его делам, я ожидала найти там гораздо больше…
– Как бы то ни было, первым делом ты сложила в свою сумку деньги, потом – фотографии. Ведь если бы эти снимки попали в руки следствия, ты оказалась бы главной подозреваемой…
– Не я – мы с тобой…
– Допустим. Кстати, вот еще одно доказательство предварительного умысла: ты специально взяла такую большую сумку, чтобы в нее все влезло: и фотографии, и особенно деньги – ты ведь не знала, сколько их будет…
– Чушь! – прошипела вдова. – Просто сейчас в моде большие сумки…
– Пусть так, – легко согласился длинноволосый. – Короче, ты взяла деньги и фотографии и убежала из магазина. И тут у тебя случился первый и единственный прокол: у тебя не завелась машина.
– Черт! – Женщина вскрикнула: ее сигарета догорела до самого фильтра и обожгла пальцы.
– Вот-вот, – длинноволосый усмехнулся. – Думаю, тебя, как и сейчас, подвели нервы. Руки тряслись, ключ не попадал в зажигание… Короче, ты перепугалась, выбралась из машины, пробежала еще несколько кварталов, а потом испугалась еще больше – действительно, страшно идти через ночной город с полной сумкой денег и с фотографиями, изобличающими тебя в убийстве… Тогда ты остановилась и позвонила мне. Я, конечно, примчался на выручку, и ты попросила отвезти тебя домой и заодно где-нибудь спрятать на несколько дней твою сумку со всем содержимым, чтобы она не попалась на глаза следователю… Все! Занавес!
Он сделал эффектную паузу и спросил, подняв на женщину свои выразительные глаза:
– Ну что, так все было?
– А хоть бы и так! – Она скривила рот и потянулась за следующей сигаретой. – Хоть бы и так! Ты ничего не докажешь. А вот я могу кое-что доказать…
– Доказать? Что доказать? – На этот раз в голосе мужчины прозвучало настоящее удивление.
– Я легко могу доказать, что Андрея убил ты.
– Что?! – Длинноволосый привстал. – Что ты несешь?
– Очень даже легко! Ты ведь не видел орудие убийства?
– Разумеется, нет! Где я мог его видеть? Я только слышал, что это был подсвечник…
– Вот именно, подсвечник! – Женщина хитро улыбнулась. – А ты помнишь романтический ужин при свечах, который мы с тобой устроили, когда Андрей уезжал по делам в Москву.
– Что?! – Голос длинноволосого вдруг охрип. – Ты хочешь сказать…
– Именно! Я взяла один из тех подсвечников, положила его в полиэтиленовый пакет… так что на орудии убийства – твои отпечатки пальцев, дорогой, а сама я была в перчатках!
– Ну ты и стерва! – выдохнул мужчина.
– Что поделаешь! С волками жить – по-волчьи выть! Не всем же быть святыми, как ты… Впрочем, дорогой, я прекрасно знаю, что от святого у тебя – только внешность, а на самом деле ты бабник и мерзавец каких поискать…
– Раньше, кажется, я тебя устраивал!
– Так то – раньше! С тех пор много воды утекло, и мы с тобой стали другими!
– Короче, чего ты от меня хочешь? – проговорил мужчина холодно и сухо.
– Неужели не понятно? Денег, дорогой! Раз уж ты дал мне ясно понять, что у нас с тобой нет будущего – значит, и общего хозяйства тоже не стоит заводить. Так что принеси-ка мне, дорогой, мою сумку со всем ее содержимым… Где, кстати, ты ее держишь?
– В надежном месте… – проговорил мужчина, переваривая все услышанное. – Кстати, сейчас ее достать оттуда трудно. Я смогу попасть туда только через два дня…
– Вот как, – вдова посмотрела на него подозрительно. – А ты не темнишь, дорогой? Не пытаешься меня надуть? Так вот, на всякий случай – я тебе это очень не советую!
– Я понял, – хмуро проговорил длинноволосый и поднялся из-за стола. – Как только достану сумку – я с тобой свяжусь!..
– Куда же ты, дорогой? – протянула вдова мурлыкающим голосом. – Разве ты со мной не пообедаешь? Между прочим, здесь восхитительная паста с морепродуктами!
– Спасибо, что-то у меня нет аппетита, – ответил мужчина и поспешно покинул ресторан.
Вдова антиквара осталась на месте и помахала официанту: у нее, судя по всему, аппетит был прекрасный.
Шнурок же решил, что оставаться здесь дольше не имеет никакого смысла, все самое интересное уже выяснилось, и вообще, больший интерес для них с Шепелявым представляет теперь не вдова антиквара, а этот длинноволосый красавчик, поскольку именно он где-то спрятал деньги покойного…
Поэтому Шнурок тоже поднялся из-за стола и бесшумно покинул ресторан, как раз вовремя, чтобы заметить машину бывшего любовничка и даже запомнить ее номер.
– Совершенно забросили собаку! – Дядя Вася огорченно чесал Бонни за ухом.
– А? – крикнула я из кухни – котлеты скворчали на сковородке, да еще вытяжка громко шумела, так что слышен был только голос, а слов не разобрать.
– Я говорю – с этой работой собаку бросили на произвол судьбы! – заорал Василий Макарович.
Бонни молчал. От горя у него не было даже сил выть и лаять. И хоть сейчас мы были вместе, Бонни, наученный горьким опытом, знал уже, что мы с дядей Васей снова уйдем. Надолго, возможно, даже навсегда. Нет, все-таки при таких внушительных размерах Бонни слишком чувствительная собака!
Мне было его ужасно жалко, а дядя Вася совершенно раскис. Ох уж эти мужчины! Говорят, что у нас, женщин, вечно глаза на мокром месте, а сами такие сентиментальные… Я перевернула котлеты и потыкала картошку вилкой. Готова, можно сливать!
За едой меня посетили грустные мысли. Не дело это – кормить человека готовыми котлетами и салатом из капусты, наструганным на скорую руку. Дядя Вася – мужчина немолодой, скоро весна, ему витамины нужны и полноценное трехразовое питание. Я уж не говорю про Бонни. Бонни не хочет есть свой сухой корм, он желает чего-нибудь вкусненького, а мне некогда.
После чая Василий Макарович набрал номер своего давнего знакомого, сотрудника ГИБДД, а по старому – ГАИ, горячего финского парня Матти Пустонена. Я не могла даже убрать посуду со стола, потому что Бонни, разнежившись, положил свою лобастую головищу мне на колени и прижался тяжелым боком. Теперь его и подъемным краном не поднимешь!
– Пустонен! – проговорил в трубке голос, печальный, как долгие вечера на одиноком хуторе среди финских болот.
