– Но я не та, что была! И ты не тот, каким я тебя знала! Я теперь Безрада – не забыл? Орри Шот давно умерла. – Я непроизвольно стиснула перильца и усилием воли расслабила пальцы. – Преходящее, может, и бессмысленно, но только не для нас, смертных. Ты сам сто лет смертным был, неужели так и не понял?
Он улыбнулся. Его улыбку я тоже успела подзабыть. И то, как я всегда ощущала его.
– Понял. Но я не меняюсь.
Я вздохнула и, отняв руки от перил, подула на них. Спасибо холоду – он помогал скрыть истинную причину колотившей меня дрожи.
Он вновь передвинулся, и теперь я услышала его шаги по дорожке: уверенные, тяжелые. Вот он взошел на ступени крыльца, потом на крыльцо: размеренное топ-топ-топ по старому дереву. И вот наконец он встал рядом, и весь мой левый бок обдало жаром его близкого присутствия. Я как будто стояла возле печи, только это была живая, дышащая печь, которая еще и смотрела на меня так, словно я в этом мире была единственным значимым существом.
У меня вырвался вздох, долгий и неровный.
– А знаешь, ведь я замужем побывала. За местным. Почти сорок лет прожили. – И я зачем-то добавила: – Это долгий срок для нас, смертных.
Если уж начистоту, Синго прожил со мной достаточно долго, чтобы заметить – я не старюсь. По крайней мере, не так быстро, как полагалось бы. Под конец он все отпускал шуточки насчет молодых и эффектных жен рядом с пожилыми мужьями. Тогда я наконец-то припомнила, что и мой отец даже в старости оставался весьма моложавым. Сообразив, что к чему, я загоревала: вот умрет Синго, и придется мне опять, бросив все, переезжать в другой город и начинать жизнь заново. Иначе не миновать слухов и пересудов. И мне еще снились кошмары о том, как за мной является Теврил Арамери. Глупость, конечно, ведь тот уже несколько десятилетий как помер, и ретивые наследники успели сравнять его могилу с землей. Так что, возможно, мои тайны очень надежно погребены. Возможно…
Синго свозил меня в этот город и помог выбрать дом. Починил, как умел, треклятую вьюшку. И скончался, завещав мне всенепременно взять нового мужа, чтобы не быть одинокой. Я его не послушалась…
Стоящий рядом со мной кивнул:
– Ты была счастлива с ним. Это хорошо.
– Сорок лет брака и правда не шутка, – ответила я.
Но я действительно была счастлива. Даже очень. Синго был именно таким мужчиной, который мне требовался: основательным и надежным. Вот бы он еще и прожил подольше… Я снова вздохнула, непроизвольно успокаиваясь в тепле, от которого в теле словно размякли все косточки и начал накатывать сон. Может, поэтому я оставила в покое соображения такта и сказала правду:
– Я понимала, что ждать тебя было бы глупо.
Я собиралась его уязвить, но он не подал виду.
– Мудрое решение, – заметил он. Помедлил и добавил нечто, исполненное, как за ним водилось, глубокого смысла: – Ликуя упоминала, что другого мужа у тебя не было.
Вот несносная девчонка! Вся в отца! Оба только и делали, что вмешивались в чужие жизни – и ждали, что это будет воспринято как должное!.. Потом я осознала подразумеваемое и нахмурилась:
– Не было. Но не из-за тебя. Я просто не хотела пережить еще одного мужа и опять притворяться, что я – это не я. Во имя ночи и дня, ты как был поганцем, так и остался!
Он не ответил. Само его молчание было достаточным ответом. И его присутствие тоже, хотя, конечно же, оно не могло означать того, чего я так боялась. (Или же на что надеялась? Нет-нет-нет…) Но я его знала, я действительно хорошо знала его: поступки без цели были противны его природе. В прежние времена он иногда совершал их, но лишь потому, что сам был сломан: они служили, так сказать, внешними признаками более глубокой болезни. И вот теперь он восстановил свою целостность. И он здесь. Сообразить бы еще ради чего.
Я могла бы просто-напросто спросить. И он бы рассказал. Но я не была, как когда-то, безрассудно смелой девчонкой. Возраст приносит с собой осторожность, а может, и трусость. И я переменила тему:
– Ликуя знала, что ты решил меня навестить?
– Мы никогда не говорили об этом.
Я кивнула. И ответил, и не ответил. Понимай как хочешь.
– Если тебе вдруг интересно, она вполне выздоровела. Ее магия еще не восстановилась, но в телесном плане она почти так же бодра, как и до сна. – Я повела плечами, безотчетно нежась в тепле. – Этот тип, ее парень, тот еще подарок, но он ради нее какие угодно преисподние пройдет.
Я услышала легкий шорох: он пожал плечами.
– Он дитя Нахадота. Понятно, что с ним нелегко.
В его голосе прозвучала нотка недовольства. Мне не померещилось: выбор, сделанный нашей дочерью, нравился ему ничуть не больше, чем мне.
– Кому знать, как не тебе, – хмыкнула я, и это сделало неизбежным следующий вопрос. – Если уж говорить о Нахадоте и Йейнэ… Полагаю…
Его голос сделался очень тихим, словно со мной говорил предутренний воздух.
– Мы скорбим о нашем сыне. Мы восполняем урон, нанесенный Вихрем. Мы получили случай уразуметь и постичь всю сложность бытия. – И добавил, помедлив: – Нахадот все никак не простит меня, а Йейнэ мне не доверяет. Возможно, этот виток развития сущего пойдет не вполне так, как замышлялось.
– Жаль, – вполне искренне отозвалась я. Он, конечно, нагромоздил непонятных слов, но, главное, я расслышала боль в его голосе. В глубине души он бесконечно ценил семью. – Но если Ночной Хозяин с Сумеречной Госпожой не воспылали к тебе страстной любовью, тогда почему… – Я запнулась, сообразив, что он уже все объяснил. Приоритеты! Свихнувшийся Вихрь. Ужас безвозвратной потери. По сравнению кое с чем действительно жутким даже отвергнутый возлюбленный лучше, чем вообще никакого. Да, он был нужен. Его терпели. Но это было далеко от родственных объятий по возвращении домой. – Проехали. Извини.
Он пожал плечами. Я попробовала догадаться, во что он одет. Одежда слегка поскрипывала – кожа? – но я не чувствовала ее запаха, лишь его собственный (о, его-то я не забыла…): аромат сухих специй и разогретого металла.
– Они не тронут тебя, – добавил он. – Сколько бы я тут ни задержался.
В этом был он весь.
Поганец! Задница демонская!
– Не! Смеши! Мои! Тапочки! – раздельно выговорила я. – Ты тут не изящным дамочкам мозги пудришь! Я твое дитя выносила, выстроила себе новую жизнь и от начала до конца ее прожила – и со всем этим справилась без тебя! И дальше без тебя обойдусь!
– Ликуя – наша общая гордость. И ты, по сути, никогда не нуждалась во мне.
– Ценю твою прямоту.
Его покладистость окончательно взбесила меня. Я повернулась к нему, ориентируясь на источник лучистого тепла. До чего же здоров! Неужели он и тогда был таким великанищем? Или это я усохла? Как же меня сейчас злило, что он был бессмертным, а я – нет. И что вся моя жизнь была для него как мгновение ока. Ушел сто лет назад – и вернулся, а в промежутке словно вовсе ничего не было.
