– Так, что тут у нас? – подняла она банку. Осмотрела ее и повернулась к Косте.
– Матильда, посмотри! – Старуха, прищурившись, не отрывала взгляда от мальчишки, а разговаривала с кошкой. – Ты посмотри, что этот трутень нам приволок!
Большая кошка запрыгнула на стол и ткнулась носом в то, что бабка показывала ей. Фыркнула, будто банка пахла чем-то неприятным, потом легла на стол и тоже уставилась на Костю.
Мальчик понял: рассказывать о войне и показывать медали ему не станут. Он попятился. Вот, отказывается, почему «бросай сумки и ноги в руки». Он медленно отступал, а старуха так же медленно шла на него.
– Вы, что там, вообще обнаглели? Каждый раз приносите шпроты, сардины, – размахивала она консервной банкой. – Да это даже мои кошки есть не хотят. Когда человеческую жратву носить начнете?
Баба Клава взмахнула банкой, едва не задев подростка, и Костя, сделав еще шаг назад, вдруг споткнулся. Кошка, попавшая под ноги мальчишке, взвизгнула и стрелой метнулась в спальню, а он упал.
И тут бабка, визжа и шипя, набросилась на него. Мальчишка пытался отбиваться, но безуспешно. Он почувствовал сильный удар по голове. Второй, третий. Руки мальчика опали. После пятого удара Костя ничего уже не чувствовал. Он умер.
Бабка слезла с него и, отбросив окровавленную банку, пошла за несправедливо обиженным котом.
– Барсик, Барсик. Ну, где ты спрятался, маленький мой? Плохой человек уже ушел. – Она нагнулась и заглянула под диван. Серый полосатый кот пятился, прижав уши к голове, и шипел.
– Ну, что ты, котик мой? Напугал тебя этот паразит? Ладно, полежи пока. – Бабка Клава разогнулась и вышла в коридор. Мальчишка лежал на том же месте. Старуха остановилась, пнула неподвижное тело и передразнила Костю:
– Мне действительно пора. Ну что, вставай, иди! Ты ж спешил!
Старуха улыбнулась, переступила через труп и прошла на кухню. Матильда потянулась, спрыгнула со стола, вразвалку подошла к голове мальчика и начала слизывать кровь, сочащуюся из раны. Потом вцепилась зубами в лицо и начала с утробным урчанием грызть. Остальные кошки медленно выползали из других комнат. Матильда, не переставая есть, зашипела, и они остановились.
Бабка Клава открыла консервы, достала из-под вороха грязной посуды, сваленной в раковине, ложку. Посмотрела на нее. К ней что-то присохло. Старушка попыталась это соскрести, но не получилось. Да и черт с ним. Зачерпнула ложкой из банки и отправила в беззубый рот. Громко чавкая, начала жевать. Масло и слюни текли по подбородку.
Матильда, наевшись, удалилась в зал. Кошки, все еще опасаясь гнева Матильды, подходили не спеша, озираясь.
Старуха вышла из кухни. Кошки объели лицо паренька так, что его невозможно было узнать.
Баба Клава улыбнулась, зачерпнула из банки и, продолжив жевать, сказала:
– Я же говорила, что сегодня вкусненького поедите.
Женщина в строгом деловом костюме посмотрела на часы.
– Во сколько Костик ушел? – обратилась она к молоденькой девушке, просматривающей какие-то документы за соседним столом. Та подняла голову и пожала плечами:
– Да не волнуйтесь вы так, Тамара Федоровна. Ну что с ним может случиться? Старушка – божий одуванчик. Кошек полный дом. Ну, отдаст он ей сумки – и домой.
– Звонила я ему домой. Мать говорит, что не пришел еще.
– Бегает где-нибудь с мальчишками. Вы же знаете этих тинейджеров. Раскурят где-нибудь косячок да «ягуаром» запьют.
– Он не такой, – сказала Тамара Федоровна и ударила ладонью по столу. Потом, поняв, что слишком резко ответила, сбавила обороты: – Понимаешь, Светочка…
Девушка, в изумлении открыв рот – никогда она не слышала от начальницы такого, – смотрела на Тамару Федоровну.
– …Я же знаю его с рождения. И знаю, о чем он мечтал. Он мечтал о скутере. Костя мог пойти работать куда угодно, но только не сюда. Здесь ему и за год не заработать на свою мечту. А он все равно пошел. И самое главное – ему здесь нравится.
Женщина замолчала и улыбнулась. Потом, вдруг став очень серьезной, произнесла:
– Мы с тобой, Света, допустили одну непростительную ошибку.
Девушка вопросительно подняла брови.
– Я боюсь, после визита к этой старухе мальчишка будет по-другому смотреть на жизнь.
