— Байэм, — громко произнес он, как бы помогая начальнику.
— Пожалуй, что так, — наконец подтвердил Драммонд, не глядя на Питта.
Томас на мгновение задумался.
— Байэм, — повторил он. — Не понимаю, почему только он, а не все те, кого мы теперь тоже знаем.
Драммонд поднял голову.
— У вас есть какие-либо соображения?
— Возможно…
— Что же это? Ради всех святых, не говорите обиняками. Это на вас не похоже и делу не помогает.
Питт улыбнулся, но тут же посерьезнел.
— Что, если Энстис не простил Байэма так открыто и благородно, как тот думает? Если он так и не оправился после смерти Лоры, более того, не забыл ее предательства и теперь тайно и изощренно мстит Байэму?
— Но почему именно сейчас? — с сомнением воскликнул Драммонд, сдвигая брови в раздумье. — Прошло двадцать лет со смерти Лоры, и все это время Энстис знал причину ее смерти.
— Непонятно, — признался Питт. — Видимо, что-то произошло, о чем они предпочитают нам не сообщать.
— Что же это? Ссора, о которой Байэм знает, но едва ли расскажет?
— Если он понял, что за всем стоит Энстис, — согласился Питт. — Возможно, Уимс был лишь прикрытием.
— Вы нашли какую-нибудь связь между Энстисом и Уимсом? — медленно произнося слова, спросил Драммонд. — Любую связь?
— Нет, но мне кажется, что мы не так ищем убийцу Уимса. Нам надо поразмышлять над этим.
Драммонд какое-то время молчал, лицо его помрачнело от неприятных раздумий.
Томас подождал еще немного и наконец решил нарушить молчание.
— Речь идет о деньгах? — спросил он.
— Что?
— С Байэма на этот раз тоже требуют деньги?
— Думаю, что нет, — промолвил расстроенный Драммонд. Он громко вздохнул. — На этот раз на него было оказано давление в его департаменте. Его заставили переменить свое решение относительно некоторых иностранных инвестиций и займов. Похоже, что так и было, если верить словам леди Байэм. Я точно не знаю.
— Вы его спрашивали?
— Конечно, спрашивал, — Драммонд слегка покрас-нел. — Он утверждает, что это отчасти политическое решение, давление на него было оказано членами «Узкого круга», причину же он отказался назвать, но сказал, что его убедили в необходимости такого решения. Он отрицал, что это шантаж.
— Но вы ему не поверили?
— Не вполне. Но я не уверен. Вам придется доказать связь Энстиса и Уимса, чтобы в нее можно было поверить. Я лично не представляю лорда Энстиса мелким шантажистом, стоящим за спиной у такого негодяя, как Уимс. Даже не знаю, как они вообще могли сблизиться.
Питт поосновательнее умостился на краю стола.
— Уимс мог просто сам найти его. У него в руках было любовное письмо Лоры Энстис к Байэму. Возможно, он попытался продать его лорду.
— Тогда-то Энстис и должен был его убить, если вообще намеревался это сделать, — вполне разумно предположил Драммонд. — Нет, Питт, это не подходит. Я понимаю, что у Уимса были сообщники помимо слуги, доставшего для него письмо. Кто-то еще снабжал его информацией. — Он бросил быстрый взгляд на Питта. — Возможно, что это кто-то из должников Уимса, как вы считаете? Какой-то бедолага решил расплатиться за свой долг информацией…
Догадка была неплохая, к тому же вполне вероятная.
— Кто-то из солидных должников, — подхватил мысль Питт. — Кто-то, кто знал про Фанни Хиллард и Карсуэлла, про работу Урбана вышибалой в мюзик-холле в Степни и про то, что Латимер берет взятки на кулачных боях и делает там ставки…
— Необязательно это должен быть один человек, — добавил Драммонд, оживляясь. — Информаторов могло быть несколько. Как только эта идея себя оправдала, Уимс мог предлагать многим из своих должников погашать долги таким образом. У него был постоянный источник нужной ему информации, а должники выплачивали не сам долг, а погашали набегавшие проценты.
— Странно, что его не прикончили еще раньше, — резко промолвил Питт.
— Но как найти эти источники информации или хотя бы доказательства, что они существуют на самом деле, а не прибегать к методу дедукции? — Драммонд скорчил гримасу. — Это не означает, что они приведут нас прямым ходом к убийце. Временами мне чертовски хочется бросить к черту это дело. Мне решительно все равно, кто убил скотину Уимса.
— Нам всем все равно, — мрачно изрек Томас. — Но мы взялись за это, чтобы доказать невиновность Байэма, не так ли?
Лицо Драммонда стало жестким, но это был скорее стыд, а не гнев. Ему нечего было сказать, тем более что-либо отрицать. Он посмотрел на Питта:
— Что вы собираетесь делать?
— Пойду снова к Байэму, попытаюсь разузнать побольше об этом письме и о том, каким образом оно попало к Уимсу.
— Вы считаете, что это важно?
— Вполне возможно. Мне следовало с самого начала обратить на это большее внимание. Я хочу найти слугу, который дал письмо Уимсу, и постараюсь выяснить, кто еще о нем знает и почему Байэма не оказалось в бумагах Уимса. Тот слишком дорожил этим письмом, чтобы так просто с ним расстаться.
— Может, он продал его, — предположил Драммонд. — Оно стоило хороших денег. Или, вполне возможно, оно оказалось в руках убийцы вместе с прочими бумагами, компрометирующими Байэма. Убийца обязательно держал бы письмо и бумаги о Байэме вместе, поскольку они дополняют друг друга. — Он прикусил губу. — Я знаю, все снова указывает на Байэма.
— Кроме одного: если бы у него оказались письмо и записи Уимса, он бы не пришел к вам за помощью. И еще — кто шантажирует его сейчас и почему?
— Из-за убийства Уимса, разумеется, — сказал Драммонд невесело. — Не ходите вокруг да около, Питт.
Томас, не ответив, соскочил со стола. Он оглянулся на Драммонда, лишь когда дошел до двери.
— Доло? жите мне потом? — спросил шеф.
— Доложу, — пообещал Питт и вышел.
Инспектор не рассчитывал застать Байэма дома до шести вечера, поэтому, когда в это время он прибыл на Белгрейв-сквер, лакей без слов впустил его в дом. Байэм не заставил его ждать и тут же принял. Он даже не пытался делать вид, что у него есть дела поважнее.
Оба стояли в библиотеке — Питт у окна спиной к свету дня, Байэм — у камина, повернувшись лицом к инспектору. Даже лучи солнца, падавшие в окно, не рассеяли тени бессонницы и тревоги на лице хозяина дома. Под глазами у него залегли темные круги.
— Что вам удалось узнать? — спросил он с присущей ему вежливостью, хотя сам был напряжен и как бы застыл в своем безукоризненном костюме. Питт не мог не заметить, как он похудел.
— Довольно много, сэр. — Томас сочувствовал этому человеку, ибо тот уже не мог скрыть того, как страдает, хотя сам навлек на себя большинство своих несчастий и является прямым виновником многих из них. — Но все же мы не располагаем рядом фактов, чтобы иметь полную картину.
