Эйдан купил газету и помчался назад в Мелстон-Хаус. Шон как раз подходил к дверям.
– У меня самый-самый замечательный робот! – сказал он Эйдану, размахивая руками с растопыренными пальцами. – Ты себе не представляешь, сколько всего он умеет! Обязательно зайди посмотреть!
И он положил на кухонный стол точно такую же газету.
– Да тьфу! – сказал Эйдан. – Ну что, сбегаю отнесу газету обратно?
– Ищешь повод снова улизнуть в деревню? Хочешь – беги, – сказал Эндрю, развернул газету Шона и поглядел, как там результаты скачек. – А газета в хозяйстве всегда пригодится.
Эйдан засмеялся и снова убежал – и провел утро просто лучше некуда: смотрел, как ставят и испытывают карусель и как привозят и выгружают рулоны разноцветной резины, а потом накачивают – и получается батут. А Шон направился в сарайчик, завистливо бурча, что его вечно не пускают на батут, мол, он уже большой.
– А я ведь очень осторожно прыгаю, профессор! Это нечестно!
– Безобразие, – согласился Эндрю, не слушая его.
Его озадачили итоги вчерашнего первого заезда в Гудвуде. Выиграл его Богатей Ронни, а за ним следовали Захватчик Браун и Раздача.
– Как это прикажете понимать? – бормотал он себе под нос, когда впорхнула Стейси с третьим экземпляром той же самой газеты.
Эндрю расхохотался. Стейси тоже.
– Три – волшебное число, – заметила Стейси и наскоро поцеловала Эндрю. – Извини. Если бы не газета, мне не удалось бы улизнуть из дому. У папы десять Лучших Роз, а мест на выставке всего шесть, и он не знает, какие выбрать. При всей этой нервотрепке он печет песочное печенье и бисквит и покрывает глазурью Лучший Кекс С Глазурью, а ведь ему еще составлять Лучший Букет и выбирать Лучший Розовый Куст! Сумасшедший дом, честное слово!
– Понимаю, – кивнул Эндрю: он все не мог просмеяться. Вот чудесно, что Стейси и смех так тесно связаны. – Что скажешь про результаты?
Стейси взяла одну из лишних газет и изучила раздел про скачки.
– А то и скажу, что ты еще не научился так ловко их толковать, как я, – заявила она. – Что тебя интересует?
– Можно ли Эйдану идти на фестиваль, – ответил Эндрю. – Там же будет этот Браун, а у нас вторым номером Захватчик Браун…
– После Богатея Ронни, а Ронни будет открывать фестиваль, – протянула Стейси. – Судя по всему, это будет главное событие дня, и оно не имеет к Эйдану никакого отношения. Давай-ка поглядим, что нам скажет последний заезд в Лингфилде. – И она прочитала: – Первой пришла Гроза, второе место разделили Исполин и Огненный Дождь. Честное слово, Эндрю, я тут вижу плохую погоду – и все. А поскольку это последний заезд, будем надеяться, что ненастье приключится во второй половине дня. Да ладно, Эндрю, пусть мальчик сходит. Если ты ему не разрешишь, он ужасно расстроится и все равно, скорее всего, улизнет туда.
Эндрю вздохнул. Он-то надеялся увильнуть от фестивальной скуки.
Все утро он то и дело поглядывал в небо – как там погода. В этом он был не одинок. Все в Мелстоне поглядывали в небо и бубнили, что будет гроза. Да, на небе и вправду виднелись облака, но очень высоко, с прозрачной серебристой каймой. Воздух был густой и горячий. Однако дождь так и не пошел. К двум, когда началось шествие, Эндрю смирился с тем фактом, что фестивалю – быть. И они со Стейси и Эйданом вышли к концу подъездной дороги поглядеть шествие.
Сначала шли люди с транспарантами. Естественно, был назначен приз и за Лучший Транспарант. Транспаранты Эйдана несколько разочаровали. Он видал и получше – особенно когда года два назад бабушка возила его на карнавал в Ноттингхилл. Однако он все же признал, что алый дракон с надписью «МЕЛСТОН» на боку, развевающийся на ветру, очень даже ничего. Дракона несли целых четыре человека. Эндрю понравился другой транспарант – строгий, черно-белый: он раскладывался, и получалось слово «ФЕСТИВАЛЬ» белым по черному. «Ой!» – воскликнула Стейси и рассмеялась от восторга, когда мимо проехал мотоцикл, разукрашенный так, что получался слон, а на слоне ехал местный хулиган Арни Сток в наряде индийского раджи. Раджа сидел в беседке, на которой было витиеватыми буквами написано «МЕЛСТОН РУЛИТ». Остальной Мелстон был единодушен со Стейси. В толпе, вытянувшейся вдоль живых изгородей, там и сям кричали «Молодчина, Арни!».
Крики и свист тонули в звуках оркестра – он маршировал следом почти совсем в ногу и наяривал народную мелодию «Мелстонская пляска». Мелодия была странная, одновременно и веселая, и грустная. Стейси сказала Эйдану, что фольклористы из-за нее ломают копья. Эйдан хотел было расспросить поподробнее, но отвлекся, поскольку увидел своего приятеля по футболу Джимми Стока: тот, наряженный в мешковатую форму, которая была ему велика, играл в оркестре на корнет-а-пистоне. Когда Джимми поравнялся с Эйданом, то бросил на него красноречивый взгляд – мол, только попробуй похихикай у меня, – и Эйдана тут же разобрал смех, и пришлось отвернуться. Так что он был только рад, когда оркестр удалился по улице, а за ним показались танцоры в средневековых костюмах и с бубенчиками. Они должны были выступать сразу после того, как Ронни Сток откроет фестиваль.
Шествие оказалось неожиданно длинное. Дальше шли красиво украшенные пони, а их маленькие серьезные наездники явно страшно нервничали перед предстоящими состязаниями. За ними следовали не менее напряженные собаководы со своими питомцами на поводках: их ждал конкурс на Самую Послушную Собаку и Полоса Препятствий. Собаки совершенно не волновались и не проявляли ни малейшего послушания. То и дело задирали друг дружку.
Эйдан подумал про Рольфа, который остался дома – лежать и стонать на полу в гостиной. Интересно, если в следующем году взять Рольфа на фестиваль и выставить его на конкурсы, это будет честно или не очень? Наверное, не очень. Эндрю на такое ни за что не согласится. А жалко. Они бы точно победили.
Между тем мимо уже тянулись участники конкурса на Лучший Детский Карнавальный Костюм: кто маршировал, кто плелся, кто ковылял – например, малышка в костюме тюбика зубной пасты. Эйдан вытянул шею и увидел, что толпа детишек заполнила всю улицу и теряется вдали.
– А вдруг кто-нибудь захочет проехать – машина или грузовик? – спросил он.
– Полицейские перекрыли движение, – ответила Стейси. Она тоже вытянула шею поглядеть. – Вон там, в конце, по-моему, женщина-полицейский.
Тут Эндрю тоже вытянул шею. Да, и правда, вдали маячила какая-то фигура, но ни в очках, ни без Эндрю не мог различить, настоящая это женщина-полицейский или опять Мейбл Браун в ворованной форме. Он проверил, на месте ли серебряный оберег Эйдана, и на всякий случай предложил:
– Давайте пойдем на поле и поглядим, как все сходятся на фестиваль.
Так они и поступили – пробрались вдоль края толпы, где пришлось толкаться с другими желающими попасть на поле. И оказались там одновременно с оркестром: он маршировал в ворота, которые придерживал Уолли Сток, и мелодия «Мелстонской пляски» мешалась с механической музыкой карусели. На дороге стояли двое полицейских. Один перекрыл движение веренице машин, из которых с любопытством высовывались водители и пассажиры, а другой направлял вторую вереницу машин на поле напротив, где висел плакат: «СТОЯНКА ТОЛЬКО ДЛЯ ГОСТЕЙ МЕЛСТОНСКОГО ФЕСТИВАЛЯ». Эндрю с облегчением подумал, что все ведут себя чинно и благородно.
