– Вон там, – махнул рукой Игорь. – Вам туда?
– Да, работу там обещали.
Игорь вспомнил, что там всегда был чиновничий район, и удивился, какую же работу могли пообещать приезжему.
– В министерстве? – осторожно поинтересовался он.
– Около.
– То есть?
– Колодец рыть.
– Для кого? – удивился он.
– Для министерства земледелия, для кого же еще? Во дворе у них.
Огромное здание министерства занимало целый квартал. Фасадом оно выходило на Садовое, а проход во двор был из переулка.
– А зачем им колодец?
Свирид окинул его удивленным взглядом.
– Ну, ты даешь, Игорь! – сказал он, сразу перейдя на ты. – Как будто и не в Москве живешь. Трубы сгнили, на замену денег нет. Вся Москва колодцы роет.
Теперь Игорю стало понятно, почему он встречал на улицах так много людей с ведрами и флягами, несущих откуда-то воду.
– А если на метро наткнетесь? – спросил он.
– Нет, не должны, – уверенно ответил Свирид. – Наши говорили, оно в другом месте.
– И глубоко надо копать?
– Да, порядком. Метров сто, если не больше.
– А потом что?
– Потом? Дальше пойдем рыть. У министерства земледелия много объектов. А часть наших останется, будут воду доставать и разносить по этажам. Работы хватит.
– А как это все происходит?
– Что?
– Ну, с водой.
– Известное дело как – по ночам. Днем чиновники работают, а ночью мы воду разносим. По графинам наливаем, в столовую, в умывальники. Уборщицам опять же – пол помыть.
– А что, канализация еще работает?
– Канализация – да. Там трубы пластиковые, безнапорные, чего им станется?
– А ты, значит, землекоп?
– Не просто землекоп, – гордо поправил Свирид, – а глубинный землекоп. Это как монтажник-высотник, только наоборот – мы глубины не боимся, клаустрофобией не страдаем, поэтому и стоим дорого.
– Интересно.
– А то! Когда глубоко роешь, много чего находишь. Часто такое, о чем и рассказывать нельзя. Но я, может, при министерстве останусь воду разносить. Тянет меня к земледелию.
– Завел бы ферму, – посоветовал Игорь.
– Нет, не к тому. К управлению.
На выходе из вокзала показались странно выглядевшие люди. Одежда их казалась старинной даже на взгляд Игоря – просторные парчовые балахоны со вставками из кожи и какими-то бляхами. При движении они звенели, словно лошади в сбруе. Лица их были смуглыми, а речь гортанной.
– А это еще кто такие? – удивился Игорь.
– Эти? Печенеги, – пояснил Свирид. – Два вагона их ехало. Задолбали своими степными песнями, всю дорогу голосили и в бубны били. Там еще вагон с хазарами был. Те, правда, потише.
– Они же вымерли вроде, – не поверил Игорь.
Свирид ухмыльнулся.
– Вымерли, да не все. Как прошло известие про перестройку Москвы, так ожили и на заработки потянулись.
Про перестройку Москвы Игорь ничего не слышал, но спрашивать не стал, чтобы не разочаровывать Свирида. Тот мог решить, что Игорь никакой не москвич, раз ничего об этом не знает. Это, конечно, не имело значения, но все же было неудобно.
– Ладно, мне пора, – сказал Свирид и подхватил сумку. – Если тебе или твоим соседям понадобится чего вырыть – обращайся. Найти меня можно во дворе министерства. Если только...
– Что? – спросил Игорь.
– Нет, ничего. Это мои проблемы.
Они пожали руки и разошлись. С вокзала потянулись хазары, но Игорь не стал их рассматривать.
В следующий раз Игорь встретил Свирида дней через пять на углу Садового и Мясницкой. Игорь заметил его издалека – тот похлопывал себя по телу и пританцовывал. Рядом стояло большое ведро с водой. «Радуется, – подумал Игорь. – Наверное, хорошо заработал и выпил. Бывает».
Он подошел поближе. То, что он принял за танец, на самом деле таковым не являлось. В действительности Свирид почесывался и неловко улыбался, глядя на прохожих. Те смотрели на него с осуждением и отворачивались. На их лицах было написано чувство собственного превосходства.
Высокий африканец, проходя мимо Свирида, громко сказал своей темнокожей спутнице:
– Понайехальи тут! – И оба посмотрели на Свирида с осуждением.
Когда Игорь подошел совсем близко, Свирид бросил всякие приличия и зачесался яростно. Так чешутся собаки задней лапой, когда заедают блохи.
– Здорово! – сказал Игорь, на всякий случай не подходя слишком близко.
– Привет! – без эмоций ответил Свирид, едва взглянув на него, и продолжил свое занятие дальше.
– Что с тобой?
Свирид посмотрел на него исподлобья.
– А то ты не знаешь!
– Не знаю.
– Ага, как же! Все вы, москвичи, «не знаете». Только и выдумываете всякие напасти на нашу голову!
У Свирида зачесалась спина. Он завел руку назад, но достать до желаемого места не получилось. Тогда он подошел к фонарному столбу и принялся чесаться об него спиной, упершись в землю ногами.
– Не знаю, – повторил Игорь. – Я долго был в отъезде и многое упустил.
– Что, двадцать лет отсутствовал? – не поверил Свирид.
Игорь кивнул.
– Еще дольше.
– А специммунитет у тебя есть?
– Что еще за специммунитет?
– От регистрационных вшей.
– Нет у меня ничего такого.
Свирид пристально посмотрел ему в глаза и убедился, что Игорь не врет.
– Тогда тебе лучше не подходить ко мне, – предупредил он.
Игорю надоели его загадки.
– Может, ты расскажешь уже, в чем дело? – спросил он.
– Это регистрационная вошь, – сказал тот. – Их придумали лет двадцать назад. Когда приезжий прибывает в Москву, его заставляют пройти через коробку со вшами. Десяток-другой насекомых забираются ему под кожу. Три дня они его не трогают. Как раз столько разрешается быть в столице без регистрации. А потом начинают чесаться.
– А уморить их нельзя? – спросил Игорь.
– Они механические. Когда будешь уезжать, их соберут обратно и зуд прекратится.
– Другого пути нет?
– Нет. Будут зудеть всю жизнь. И будешь чесаться.
– И сколько можно так выдержать?
– Не знаю. Говорят, один выдержал год и десять месяцев, а потом все-таки уехал.
– А если попытаться их выковырять?
