– Если при вылете был полный бак, то есть.
– Тогда нам нужно их найти, захватить аппарат и на нем вернуться обратно.
– А здоровья-то хватит? – засомневался Салим.
– Если повезет, то хватит.
На самом деле этот план и ему казался не очень реальным.
– Ты-то знаешь, где они находятся?
– За гостиницей «Космос», – Салим назвал точный адрес.
Игорь кивнул.
– Пока хорошо одно, – сказал он, – здесь нас искать никто не будет.
– Да, добровольно сюда никто не сунется, – согласился Салим.
В комнату заглянул Хаба и позвал их на кухню пить чай. На столе стояла бутылка вина и лежало какое-то желе. Игорь повернул бутылку этикеткой к себе. «Вино „Желейное“, крепленое, спирта – 18 %, сахара – 5 %», – прочитал он. На этикетке были нарисованы несколько медалей с выставок желейных вин.
– Волшебный напиток, – заметил он с легкой иронией.
Хаба довольно осклабился.
Салим скривился, показал на желудок и отрицательно покачал головой.
– Он язвенник, – пояснил Игорь.
Хаба налил два стакана до краев. Они с Игорем чокнулись и дружно стали пить. Игорь скосил глаза и наблюдал, сколько выпьет хозяин. Тот осушил стакан до дна, и Игорю пришлось глотать дальше. Сказать, что вино было дрянью, значило бы не сказать ничего. Оно напоминало венгерскую сливовую водку палинку разбавленную ацетоном и дихлофосом одновременно. Был момент, когда Игорь пожалел, что у него нет язвы желудка и он не смог отказаться от угощения, как Салим.
Вино было выпито. Хаба блаженно зажмурился и понюхал шерсть у себя на лапе повыше запястья. У Игоря такой густой и длинной шерсти не было. Он просто закрыл глаза и почувствовал, что сейчас упадет. Хаба понял, что гость не привык к таким серьезным напиткам, и тронул его за плечо. Игорь открыл глаза. Хаба протянул ему стакан воды.
Игорь выпил. Чары желейного нектара рассеялись.
Хаба разлил чай. Гостям он положил в чашки обычную заварку, а себе – пучок шерсти из стеклянной баночки. Шерсть была красивого каштанового цвета, явно не его. Игорь не удивился странным предпочтениям хозяина. Он теперь уже мало чему удивлялся. Откусив желейной закуски, он почувствовал ломоту в челюстях и подумал, что, если бы сейчас рядом пробегала живая курица, он скрутил бы ей голову и съел сырой. Как, интересно, поживает та туземная красавица, которая подарила ему яйцо? Не мешало бы наведаться на куриный рынок и поискать ее там.
– Хороший чай, – похвалил Салим из вежливости.
Хаба кивнул и предложил ему заварить шерсти. Салим содрогнулся и помотал головой, зачем-то опять показав пальцем на язву.
– Как же мы будем здесь жить? – задал Игорь главный интересовавший его вопрос.
Хаба показал жестами, что нормально.
– А ходить здесь можно без опаски? – спросил Салим.
Хаба уверил его, опять же жестами, что их никто не тронет, иначе будет иметь дело с ним лично, а он парень очень крутой.
Игорь смотрел на Хабу и думал, что тому здесь, наверное, так же плохо, как и им с Салимом. Хотя нет, не так. Желейное вино он пил с явным удовольствием. Значит, какие-то радости в жизни у него здесь имеются в отличие от них. Но говорить-то он не может, хотя все понимает. А такое состояние приятным никак не назовешь. И шерстью он покрыт с головы до пят. Значит, чувствует себя человеком второго сорта.
Он тут же себя поправил. Каким человеком? Может, он вообще не человек? Или человек? Во всяком случае, скоро им станет? Или уже был в прошлой жизни, а в этой получил плохую карму и теперь исполняет повинность обезьяны и творит добрые дела?
Мысли путались, желейное вино ударило в голову, руки и ноги. Он поймал себя на том, что глупо улыбается, глядя попеременно то на Салима, то на Хабу, которые увлеченно, насколько это было возможно при немоте Хабы, беседовали о каких-то пустяках. Кажется, Хаба спрашивал, откуда они приехали, и Салим отвечал, что из Дятловска-на-Валдае. При этом он делал вид, что клюет что-то со стола своим большим мясистым носом. Он все же хлебнул волшебного напитка, не стакан, но пару добрых глотков сделал. Поэтому и сохранил относительную дееспособность в отличие от Игоря.
«Все перепутал, – подумал Игорь – из Шишкинска-на-Енисее мы». Но поправлять не стал, потому что ему вдруг стало все равно. Еще ему стало обидно, что в будущем не оказалось ничего хорошего. Он вспомнил песню про «прекрасное далеко».
«Надо же, – удивился про себя Игорь, – как меня развезло всего-то с одного стакана».
Он вдруг вспомнил, что начинал думать о Хабе, но мысли как-то съехали набок и покатились не туда. Надо бы вернуть их в прежнее русло.
– Слушай, – спросил он у Хабы, – а ты кто такой? В смысле откуда есть пошел, стало быть?
Хаба посмотрел на Игоря внимательно, желая убедиться, что вопрос задан осмысленно и без подвоха. Игорь не улыбался. Хаба встал, пошел в свою комнату и вскоре вернулся с подшивкой старых газет. «Лапинская катастрофа», – прочитал Игорь заголовок, набранный аршинными буквами на верхней газете, и ему захотелось спать.
– Я пойду вздремну, – сказал он, – что-то в сон клонит.
Он взял подшивку и на ватных ногах отправился к себе. Проклятое желейное пойло било еще и в глаза, потому что предметы перед ним слегка двоились. Оно поражало все возможные цели, как будто состояло из разделяющихся желейных боеголовок. Но, несмотря на это, Игорь разложил подшивку на кровати и наскоро просмотрел все заголовки. Из них ему стало ясно, что же здесь произошло тридцать лет назад.
Он уснул и, засыпая, почувствовал, что между ним и Хабой благодаря желейному вину установилась незримая связь и Хаба стал рассказывать ему историю своей жизни. Игорь увидел ее так отчетливо, словно бы все это случилось с ним самим. Это было еще убедительнее, чем в сериальном желе, где он знал, что речь идет о выдуманном герое.
24.
Утром Игорь наскоро пролистал всю газетную подшивку. Она повторяла то, что он уже знал. Взрыв в секретном НИИ обратной эволюции человека двадцать лет назад, разрушенный генератор, облученные лапинцы, медленное превращение людей в обезьян. Статьи о катастрофе в Лапине уменьшались от номера к номеру. Сначала из них исчезли фотографии, потом они перекочевали на внутренние страницы, а затем и вовсе затерялись в разделе «Разное». Страна стала жить другими новостями. Лапичи остались один на один со своими проблемами.
Хабы в квартире уже не было. На кухне лежала записка, написанная корявым почерком, но без ошибок: «Вернусь поздно. Соседи про вас знают, ничего не бойтесь. Хаба».
Игорь разбудил Салима.
– Так из какого мы города? – спросил он язвительно.
– Не помню, – сонно пробормотал тот.
– А ты запомни – из Шишкинска-на-Енисее. Нет такого города – Дятловск-на-Дереве.
