– Зачем было воровать? – спросил он. – Попросили бы.
– Ты такой гордый, – сказал тот. – Подойти боязно.
Остальные, завидев, что разговор принимает вполне мирный оборот, расслабились и загалдели между собой. Блондинка достала сигарету и чиркнула спичкой.
– Здесь курить нельзя! – в ужасе воскликнул Салим.
– Почему нельзя? – пьяно удивилась она. – Курим же!
Подруга хлопнула ее ладонью по плечу.
– Дай и мне, Катюха, курнуть!
Катюха, не погасив спичку, полезла в карман, задела локтем стакан с бензином, тот опрокинулся.
– Блин! – сказала она.
Спичка выпала у нее из рук, все вспыхнуло.
Салим зажмурился от яркого пламени, ухватил вторую канистру, стоявшую у дверей, и стремглав кинулся прочь. На улице он сунул ее в снег и старательно осмотрел одежду, не тлеет ли она. Из горящего дома некоторое время были слышны душераздирающие крики, потом рванула канистра, и все потонуло в гуле огня. Никто из алкашей на улицу не выбежал. Пожар разгорался.
«Накликали беду, придурки», – думал Салим, глядя на пылающие развалины и горящее чучхе. Сам он никогда не стал бы зря кричать «Горим!». Побывав один раз внутри пожара и один раз очень близко к нему, посмотрев на ревущее пламя и падающие балки, он испытывал суеверный ужас перед огнем и считал, что с ним лучше не шутить.
Вскоре на такси подъехал Игорь. Он выслушал сбивчивый рассказ Салима и спокойно заметил, что это был не последний бензин, который он мог достать.
– Но ты все равно молодец, – сказал он. – Совсем как в прежние времена.
Салим промолчал.
– Оставшегося хватит или заехать взять еще? – спросил Игорь.
– Хватит, – коротко ответил Салим.
Он никак не мог отойти от пережитых волнений и от гибели практически у него на глазах четырех алкашей. Ведь и он сам, когда выносил канистру, был на волосок от гибели, а теперь оказалось, что риск был ненужным. Его била дрожь.
В машине сзади сидел незнакомый старик в длинном наглухо застегнутом плаще и в бахиле на голове.
– Здравствуйте! – сказал Салим.
– Здравствуйте! – ответил водитель.
Старик промолчал и даже не взглянул на него. Салим решил, что, наверное, это попутчик до Ясенева, которого Игорь нашел, чтобы меньше платить. Он откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и решил вздремнуть. Но что-то не спалось, хотя спать хотелось. Постепенно он понял, что запах в машине несколько специфический и источником его является странный, словно окаменевший дед. Он приоткрыл окно со своей стороны. Дышать стало полегче. Салим подумал, что запах сводит на нет всю экономию и деда с собой брать не следовало.
– Вам далеко? – спросил он у старика.
Тот не отреагировал.
– Ему до конца, – вмешался Игорь. – Расслабься. Салим стал дышать ртом. «Странно, что водителю все нипочем, – подумал он. – Наверное, у него наследственный хронический насморк».
Через полтора часа они были в Ясенево. Игорь расплатился с водителем и отпустил машину. Старик зачем-то пошел с ними.
У входа в подвал Игорь остановил Салима.
– Ты подожди нас снаружи. Можешь понаблюдать в окошко, только будь осторожнее.
Дверь была приоткрыта. Салим нашел удобное для наблюдения окошко.
Игорь и старик не таясь вошли в подвал.
– Здорово, орлы! – гаркнул Игорь от порога.
– Здорово, орел! – послышалось через секунду, и из темноты вышел белобрысый бандюк.
– К полету готовы? – спросил Игорь.
Показался еще один бандюк.
– Да мы-то готовы, – ответил тот. – Тебя заждались.
– А у меня для вас сюрприз на дорожку, – сказал Игорь.
– Какой?
– Чебурашку хотите увидеть?
Белобрысый наставил на него пистолет.
– Какую еще Чебурашку?
– Давай, Митяй! – сказал Игорь и надел респиратор.
Старик шагнул вперед и распахнул плащ. Во все стороны от него со скоростью взрыва распространились волны невозможной, чудовищной вони. Она ударила Салима по лицу, он отшатнулся от окошка, тихонько завыл и сунул голову в снег. Ему хотелось дышать через снег долго, хотя бы с полчаса, чтобы легкие очистились от скверны.
Потом его растолкал Игорь, дал респиратор и жестом поманил за собой. Бандюки валялись на полу, старика уже не было. Игорь сунул в карман одному из них какой-то клочок бумаги. Вдвоем они расчехлили аппарат, залили бензин и запустили двигатель. Все заработало.
– Ну, с богом! – сказал Игорь.
Салим выставил переключатели, проверил себя по укрепленной возле пульта инструкции и дернул за рычаг. Гул двигателя стал нарастать и постепенно перешел в сплошной вой со свистом. Появилась мелкая вибрация, и у Игоря застучали зубы. Он сжал челюсти. «Не развалился бы», – с опаской подумал он об аппарате, одновременно сознавая, что если тот развалится или взорвется, то так тому и быть – теперь уже поздно давать задний ход.
Он хотел поднять руку, чтобы вытереть пот со лба, и с удивлением обнаружил, что она стала тяжелой, словно из свинца. Затем и все тело налилось невыносимой тяжестью. Он прислонился к обшивке и сполз на пол. То же самое сделал и Салим. Выглядел он неважно. Тяжесть все увеличивалась. Вот уже и мысли спутались и пошли ко дну, словно свинцовые грузила на удочках. Игорь смотрел будто бы со стороны, как мысли погружаются в черный ил небытия и исчезают одна за другой. Нестерпимо ломило виски. Он почувствовал, что сейчас сознание погаснет и это будет навсегда.
«Что-то не то с аппаратом, – понял он, – не туда мы летим». Веки его упали, и уже не было сил их поднять.
47.
– Эй, ты живой?!
Его трясли за плечо. Потом кто-то оттянул веки и посветил в глаза фонариком.
Скольжение в пропасть прекратилось. Игорь пришел в себя, собрал силы и прошептал слова, непонятно откуда взявшиеся на языке:
– Передайте государю... нефть и газ не продавать, а то потом... срам один.
Эти слова дались ему с огромным трудом. Он как бы видел свои губы со стороны, и они на самом деле были двумя параллельными грядами холмов. Чтобы произнести слово, надо было ими пошевелить, а кому под силу шевелить холмами? Но все же он сказал это.
– Что? – переспросил склонившийся над ним человек. – Чего не делать?
– Нефть и газ не продавать, – повторил Игорь. – Метеоризма потом не хватает.
– Все ясно, бредит, голубь! Несите его.
Двое санитаров в белых халатах положили Игоря на носилки и понесли к выходу.
«Мы разбились, – вяло подумал он. – Жив ли Салим?» Потом он увидел, что дверь подвала стояла открытой настежь, а вокруг суетились незнакомые люди. Они подходили к скорчившимся на нарах дворникам, тормошили их, светили в глаза, щупали пульс. Кое-кто, очнувшись, ковылял к выходу сам, других выводили или даже выносили, как его.
