– Ну, а что они продают на внешнем рынке?
– Фисташки, ковры.
– И все?
– Сантехника у них неплохая.
– Не густо.
– Что есть.
– А еще что-нибудь расскажи.
– Женщины и мужчины в городском транспорте ездят раздельно.
– В разных автобусах?
– Нет, автобус один, но для мужчин предназначены места впереди, а для женщин – сзади.
– А автобусы какие?
– Икарусы, как и у нас, только старые.
– И народ внутри не перемешивается?
– Нет, там стоит мужик, который следит за этим. Однажды я попытался зайти через заднюю дверь, на женскую половину то есть, так он меня не пустил.
– Строго там, – сказал Коржик.
– Исламская революция.
– А западные журналы там продаются?
– Да, есть в киосках. Но все, что касается секса и прочих запретных тем, затушевано черным фломастером.
– Надо же! – удивился Коржик.
– Я еще подумал – это же где-то сидят труженики и закрашивают эти картинки.
– Хорошая работа.
– Ага.
– Спиртное там продается?
– Нет, мы привозили с собой в дипломатическом багаже и напивались тайком. Но достать и там можно, только надо знать людей.
– А качество как?
Саша скривился и вздрогнул:
– Отрава.
– Тегеран красивый город?
– Я бы не сказал. Он большой, но какой-то беспорядочный. Да я и бывал-то не везде.
– В другие города ездил?
– В Табриз летал – вот там мне понравилось. Он у моря, природа красивая, горы вокруг.
– А какое с ними сообщение?
– Суда типа «река-море» по Волге и через Каспий и фуры через Азербайджан.
В разговор вклинился Толстый Гриша, заглянувший в комнату:
– Вы что, с Ираном что-то затеваете?
– Да так, думаем пока, – уклончиво ответил Коржик.
– Имейте в виду, что они не платят, – предупредил Гриша.
– Как не платят?
– Очень просто. Мы на прежней работе поставили им вагонные колеса, так денег полгода ждали. А потом я ушел и не знаю, рассчитались они или нет.
Это была неприятная новость, но она Коржика не обескуражила.
– Ты им позвони все-таки, – сказал он Саше.
Тот пообещал порыться дома и найти телефоны.
Коржик изложил идею с Ираном Толяну. Тот загорелся и поддержал. Коржику все же было непонятно, как они будут оформлять на таможне грузы от его несуществующих фирм.
Саша стал звонить в Тегеран и вести разговоры за бизнес. Иранцы охотно их поддерживали. Им нужны были железнодорожные шпалы, химикаты, шифер и еще что-то. Но цены на все они запрашивали такие низкие, что получалось работать себе в убыток.
Зато они могли поставлять фисташки по нормальным ценам и в неограниченном количестве, потому что сами же и владели фисташечными фабриками. Но фисташки Толяну не понравились. Возможно, он их просто не любил. Или же они не входили в состав крема, из которого делают розы на тортах, его обычную пищу.
После месяца почти ежедневных переговоров по телефону и интенсивного обмена факсами и мейлами, иранский проект умер сам собой. От него остались счета за международные разговоры, да Толян поставил Коржику и Саше еще один минус.
Торт с большим количеством розочек никак не находился.
Или Коржик не там искал?
50
Лариса порой проявляла непонятную заботу о коллективе.
– Кто хочет проверить состояние здоровья? – спросила она однажды.
– А что нужно делать? – оживились тетки.
– Ничего. Завтра к нам приедут врачи, возьмут на анализ кровь из вены.
– И что?
– У них новая методика – по результатам анализа видно состояние всех органов.
– Это платно? – задала Лена интересовавший всех вопрос.
– Анализ будет бесплатным.
– Отлично! – обрадовались все.
– С утра не есть, кровь сдают натощак, – предупредила Лариса.
На следующий день медсестра с пластиковым чемоданчиком продырявила всем вены, накачала полные пробирки крови и уехала. Анализ был готов через неделю. Но результаты в офис не принесли – за ними надо было ехать в медицинский центр.
Коржик поехал с Субботиным. Медцентр оказался у черта на куличках, где-то посередине Профсоюзной улицы, в подворотню, направо, потом налево, вверх на крыльцо. Там уже было полно Толяновых людей.
Прием проходил следующим образом.
– На что жалуетесь? – спрашивал врач, сидевший без медсестры в пустом кабинете.
Пациент начинал перечислять мучившие его хвори, а врач отмечал что-то в лежащем перед ним листке. Когда рассказ заканчивался, он отдавал листок пациенту. На листке, который представлял собой плохую ксерокопию с распечатки на лазерном принтере, у которого как раз закончился порошок, отчего половина букв читалась с трудом, были перечислены все самые тяжелые болезни внутренних органов, существующие в природе, и некоторые из них, о которых упоминал пациент, были подчеркнуты рукой врача. Его же рукой наверху была вписана фамилия больного.
– Вот результаты вашего анализа, – говорил врач хорошо поставленным тревожным голосом. – Надо срочно лечиться. Дальше состояние будет только ухудшаться.
– А сколько стоит лечение? – робко спрашивал пациент.
Врач называл суммы. Получалось недешево.
– А лекарства сюда входят?
– Нет, они приобретаются отдельно. Но многое можно купить в нашей аптеке со скидкой. Кстати, советую вам приобрести их сейчас, пока они есть.
Тетки потом говорили, что цены в аптечном киоске медцентра раза в полтора выше, чем в среднем по городу.
– А причем здесь анализ крови? – недоумевал Субботин, глядя на свой листок. – Где химические формулы и термины, которые обычно пишут в анализе?
Их не было.
– Не делали они никакого анализа, – предположил Коржик, – за него лаборатории нужно платить деньги. А нашу кровь просто выбросили в ближайший мусорник. Или выпили.
– Ты думаешь?
– Я уверен. Они же подчеркивали диагнозы с наших слов.
– Может, и так, – озадаченно сказал Субботин.
– И вообще, это не врачи, – развивал тему Коржик.
– А кто?
– Гастарбайтеры из Молдавии. Раньше они были виноградарями и чабанами, а тут надели белые халаты, наняли пару медсестер и открыли медцентр.
