– Добрая ты, мать, как я погляжу! – ухмыльнулся Иван. – Куру любишь, а ногу съела.
– А ты бы не стал? – нашелся Витек.
Иван засмеялся:
– Я бы и вовсе всю куру съел – мне ноги мало. Га-га-га! Бомж кисло улыбнулся.
– Закурить нету? – спросил Иван.
Витек, любивший хорошие сигареты, достал пачку «Лаки страйк», выудил оттуда две сигареты и одну протянул Ивану.
– Неплохо живут птичницы в Тамбове, – заметил с некоторой завистью Иван.
– А нам их выдают, – продолжал врать Витек.
– Кто?
– Известно кто – новые хозяева. Птичник-то иностранцы купили. Те самые, что и сигареты делают. Так и выдают теперь, чтобы мы по киоскам не бегали и времени не теряли.
– А зачем им птичник? – удивился Иван.
– Как зачем? Расширяют бизнес. Теперь так все делают, у кого деньги есть.
Некоторое время они курили молча.
– Ая тоже подо что-то угодил, – вдруг признался Иван. – Только не помню, что это было. Как шандарахнуло по башке, так сразу половину памяти и отшибло. А та половина, что осталась, работает теперь кое-как. Замыкает все время и вырубается, когда не надо.
Иван во время разговора утратил всю свою брутальность и теперь выглядел каким-то потерянным. Витьку на мгновение стало его жалко.
– Ладно, пора мне, – сказал омоновец, бросил окурок на землю и растоптал его. – Встретишь Витька – передавай привет от Ивана, – он недобро улыбнулся. – Скажи, повидаться, мол, хочет старый знакомый.
Они разошлись в разные стороны. Витек поспешно засеменил прочь. Ему хотелось бежать, но усилием воли он заставил себя не спешить.
Иван прошел немного и оглянулся. Что-то в походке этой тетки ему не нравилось. Мужеподобная она была какая-то.
– Эй, погоди! – велел он.
Витек, не оборачиваясь, застыл на месте. Страх парализовал его, и о том, чтобы бежать, не могло быть и речи. Иван вернулся.
– Так ты, говоришь, из Тамбова? – сказал он, обойдя Витька и встав перед ним. – А какая у вас там главная улица?
– Ленина, – наугад ответил Витек.
– Ладно, – согласился Иван, понятия не имевший, как называется тамбовская мэйн-стрит. – А звать тебя как?
Тяжелая ладонь Ивана хлопнула его по плечу и угодила в куриное дерьмо, которое Витек днем не заметил, когда чистил одежду после налета одноногих кур. Дерьмо сверху подсохло, но внутри оставалось еще мягким, по консистенции напоминая мармелад. Иван отдернул руку и поднес ее к глазам. Света от фонарей было маловато. Он понюхал ладонь. Запах предоставил ему исчерпывающую информацию.
– Это что еще такое, еб твою мать? – разозлился он.
– Анфиса я! – сказал одеревеневший Витек.
– Да по хрену мне, кто ты! Что это такое, я тебя спрашиваю!
– Это Пеструха моя оставила, – пролепетал Витек, – курочка моя ненаглядная, сбежала которая.
А сам подумал, что пришло время звать на помощь.
– Куд-кудах-тах-тах! – прокричал он с отчаянием в голосе. И еще раз: – Куд-кудах-тах-тах!
Ничего не последовало. Не то что кура, а ни одна, даже самая захудалая птица не появилась в пределах видимости. «Спят, курвы одноногие!» – с досадой подумал Витек.
Но на всякий случай еще раз крикнул:
– Куд-кудах-тах-тах! Пеструшка моя, где ты?
Иван попятился и ошалело смотрел на него:
– Да ты сумасшедшая! – понял он. Витек кивнул:
– Ага! Есть мальца.
– Сколько же сволочи в Москву понаехало! – возмутился Иван. – Пройти нельзя!
Он принялся вытирать руку о кору ближайшего дерева. Витек смотрел на него как загипнотизированный.
– Чего стоишь? Пошла нах отсюда! – прикрикнул Иван. – Пока не получила пенделя под жопу!
Витек не заставил себя долго упрашивать. Он заспешил прочь, изредка оглядываясь через плечо, а омоновец пошел в другую сторону. Он то и дело нюхал пальцы на правой руке и сплевывал на тротуар.
Но сомнения насчет тамбовской птичницы у него до конца не развеялись. Он решил вернуться еще раз. Витек к этому времени был уже далеко. Он в очередной раз оглянулся и увидел, что Иван повернул обратно. Витек не стал испытывать судьбу еще раз и шмыгнул через арку во двор длинного дома. Этот дом был ему знаком. Когда-то давно он ошивался в этом районе и подсмотрел код замка на третьем подъезде, когда туда медленно заходила старушка. Простой был код – цифры от единицы до четверки. Если сейчас его вспомнить, то от омоновца можно укрыться. Если же нет…
Он подбежал к третьему подъезду и дрожащими руками набрал 4321.
Дернул. Дверь не поддалась. Тогда он набрал 1234. Опять дернул. Безрезультатно. Попробовал 2134. Нет, не то. Тяжелые шаги омоновца уже были слышны в арке. Он набрал 4312 – замок щелкнул и открылся. Витек поспешно скрылся за дверью. Едва доводчик закрыл дверь, как во дворе показался Иван. Витек припал к щели. Иван медленно обошел двор, обнесенный решеткой. Потом подергал двери всех подъездов и сел на лавочку на детской площадке, откуда было видно все двери.
«Будет ждать до утра, – понял Витек. – Черт бы тебя побрал, урод!»
Он пошел к лифту. Кабина была старая, решетчатая и очень тихоходная. Витек поднялся на верхний этаж, потом пешком еще на один пролет и стал устраиваться на ночлег, хотя и понимал, что в эту ночь глаз сомкнуть не сможет. Он боялся, что кто-нибудь из жильцов выйдет на улицу или вернется домой, омоновец этим воспользуется, проникнет в подъезд и непременно обнаружит «тамбовскую птичницу».
Витек поднял голову и увидел ход на чердак. Люк, как обычно, был на замке. Ни на что не надеясь, он поднялся по лестнице и дернул дужку навесного замка. И тут же понял, что удача еще не до конца от него отвернулась – замок открылся. Он был только наживлен, но не закрыт. Витек откинул щеколду, поднял люк и оказался на чердаке. Теперь он был почти в безопасности.
Побродив немного по чердаку, он нашел уютное место под слуховым окном, выходившим во двор, растянулся на дощатом полу и уснул.
Проснулся Витек внезапно, словно от толчка, хотя никто его не толкал. Инстинктивно он понял, что не нужно шевелиться и открывать глаза. Он только чуть-чуть приоткрыл веки и остался лежать в той же самой позе.
Послышались крадущиеся шаги. Чердак был разделен на секции, каждая из которых имела свое слуховое окно. Между ними шел проход на всю длину здания. В проеме той секции, где спал Витек, встал человек в зеленом комбинезоне дворника, но почему-то в черной маске-чулке на голове. В правой руке у «дворника» была рация. Он поднес ее ко рту, не спуская глаз с Витька.
– Здесь бомжиха, – негромко сказал он.
– Что она делает? – спросил мужской голос из рации.
